Истратив на нас боеприпасы, преступники уже не успели
перезарядить ружья и действовали холодным оружием. Мне повезло, что
у адъютантов оказались сабли, причем не церемониальные, а
боевые.
− Помогай, видишь, что творится?! – заорал я Кушникову и схватил
саблю Стрельцова.
Нападавших было пятеро, вокруг на набережной собралась целая
толпа мирных горожан, а мы устроили в карете настоящее побоище. Я
считал главной своей задачей оборонять рубежи нашего тарантаса и не
допускать злоумышленников внутрь. Поэтому я вовсе не стремился
поразить негодяев точным ударом по голове или рукам, а старался
держать их на расстоянии, справедливо полагая, что время играет в
нашу пользу и скоро на помощь нам придут городовые или военные
патрули.
Кушников тоже опомнился и, выхватив свою саблю, тоже принялся
отбиваться от наседающих злодеев. Улучив удобное мгновение, он
вдруг вытащил из-за пояса пистолет и гулко разрядил его прямо в
лицо одному из нападавших. Противник с воплем схватился за
окровавленное лицо и упал под колеса кареты.
Врагов осталось четверо, но это ничего не меняло, поскольку один
из них, кажется, главарь, оказался чертовски ловким малым. Его
голова была замотана в черный платок, он крутился на месте, как юла
и пару раз чуть не задел меня саблей в бок, несмотря на то, что я
находился в карете и был выше него. Жаль, что здесь отсутствовал
мой друг, великолепный фехтовальщик Юра Уваров, павший в горах
Гиндукуша от подлой гранаты предателя, уж он бы мигом расправился
со всеми противниками.
Впрочем, тот факт, что мы сражались не в песках Туркестана, а на
улицах Петербурга, в конце концов, и вправду сыграл нам на
руку.
− Позвольте, господа, − закричали в толпе. – Уж не на Суворова
ли они напали? Что же мы стоим, надо спасти славного нашего
князя.
Из кольца зрителей выбежали около десятка молодых людей с
пистолетами и шпагами в руках. Какая, однако, своевременная помощь!
Я изловчился и рубанул саблей по голове главаря, но в последний миг
он дернулся в сторону и я лишь успел сорвать платок с его лица.
Когда он оглянулся, я чуть не выронил саблю, потому что узнал
этого человека. Вот уж кого я ожидал встретить в этом месте меньше
всего на свете!
Главарем свирепых убийц, устроивших стрельбу на улицах столицы,
оказался, конечно же, Егор Рябой Кролик. Я сразу узнал этот бешеный
прищур узких глаз, эти рябинки, разбросанные по начавшему бледнеть,
но все еще смуглому лицу. Казалось, я должен был оцепенеть от
неожиданности, но, наоборот, кровь моя тут же вскипела и, спрыгнув
с кареты, я бросился на того, кого считал главным своим врагом весь
прошлый год.