— Мы считаем это недопустимым, — повторил поручик. — Если вы
будете ранены или убиты, то нас потом обвинят, что мы
воспользовались вашим болезненным состоянием.
— Что же, это вполне справедливо, — подытожил распорядитель,
поглядев на меня. — Мы и вправду не можем проводить поединок, когда
одна из сторон не чувствует себя хорошо, это противоречит дуэльному
кодексу. Мы откладываем поединок до вашего полного выздоровления,
господин Стоиков.
Я недовольно скривился, хотя на самом деле, конечно же, играл
комедию, строя из себя бесстрашного дуэлянта. Рука горела огнем, я
в очередной раз за день избежал гибели и больше всего на свете мне
сейчас хотелось рухнуть в постель и уснуть.
Поэтому, холодно поклонившись поручику и поблагодарив секунданта
и распорядителя за участие, я развернулся и ушел с аллеи. Вокруг
уже окончательно стемнело, небо подернулось черно-синей облачной
ватой. Поняв, что продолжения бесплатного спектакля больше не
будет, зрители тоже разошлись по домам.
В конце аллеи мне попалась служанка Симоновых. Приглядевшись, я
узнал в ней девушку, обслуживающую Ольгу. Служанка подала мне
свернутый конвертик и я сразу узнал аромат духов моей возлюбленной.
Отдав послание, служанка застенчиво умчалась в темноту.
При слабом свете уличного фонаря, развернув правой рукой письмо,
я прочитал следующие строки: «Вы настоящее чудовище, неотесанный и
невоспитанный дикарь, лучше бы я никогда вас не знала! Больше
никогда не смейте ко мне приближаться, слышите? Если вы хоть раз
подойдете ко мне, я собственноручно застрелю вас, в чем клятвенно
вас заверяю. И никогда, слышите, никогда больше не смейте меня
целовать!».
Сначала я чуть было не потерял почву под ногами, а потом
успокоился и еще раз перечитал послание. Мне кажется или оно
слишком уж эмоциональное для обычного письма?
Если Ольга и вправду не хотела меня видеть, достаточно было
просто холодно написать об этом и все. И даже не упоминать о
поцелуе. Может, как это часто бывает с женщинами, мне следует
поступить как раз наоборот?
Забыв о раненой руке, я огляделся и увидел прямо впереди особняк
Симоновых. В нескольких окнах на втором этаже горел свет. Подойдя к
забору, я прошел через калитку и пробрался в сад, где деревья уже
покрылись густой листвой.
Ме пришлось подождать около десяти минут, прежде чем в одном из
окон я увидел изящный силуэт Ольги. Была, не была, решил я,
сегодняшний безумный день надо завершить по-особенному,
каким-нибудь другим сумасбродством.