Тем не менее, все еще не ощущая боли и даже не остановившись, я
тоже поднял руку и почти сразу, не целясь, выстрелил. Шаховский
упал назад, а я почти физически ощутил, как пуля угодила ему в
плечо. В общем, я туда и целил, поскольку в последний миг решил не
лишать противника жизни. Кроме того, я порадовался, что пистолет
меня не подвел, потому что опасался, что промахнусь, стреляя из
незнакомого и непроверенного оружия.
Застыв на месте, я глядел, как себя поведет Шаховский. Точно ли
я попал ему только в плечо или убил наповал? Убийство графа на
дуэли обернется большим скандалом, даже знакомство с Суворовым не
поможет.
Сначала смутьян лежал неподвижно, но затем я наконец, с большим
облегчением заметил, как он пошевелился. Еще через пару мгновений,
застонав, юноша попытался подняться. К нему тут же подскочил
секундант, потом подбежал врач.
Я тем временем сам осмотрел свою руку и обнаружил, что пуля
прошла навылет ниже локтя. Граф, сволочь, получается, метил именно
мне в брюхо, как и обещал. Только счастливая случайность и моя
вертлявость спасли меня от попадания в живот.
Крови вышло совсем немного, рана неопасная, надо просто
перевязать и обработать спиртом, чтобы избежать заражения.
Справлюсь сам, лекарь я, в конце концов или нет?
Шаховский тем временем поднялся, поддерживаемый с двух сторон
врачом и секундантом. Я подошел к распорядителю.
— Давайте, кто там следующий? Я сделаю себе перевязку и можем
продолжить.
— Как вы себя чувствуете? — с тревогой спросил он. — Уверены,
что можете продолжать поединок?
Я как можно небрежнее пожал плечами, стараясь не показывать, что
по левой руке потихоньку растекается струя огненной боли.
— В походе я получал и не такие ранения. Ничего, выжил. И
воевать приходилось всем, и раненым и здоровым. Так что, давайте
готовиться к следующей дуэли.
Но других поединков не состоялось. Едва я успел сделать
перевязку, как к распорядителю подошел секундант Куракиных,
долговязый поручик. В гостях у графа поручика не было, его вызвали
позже.
— Исходя из того, что наш оппонент получил ранение, — сказал он,
стараясь не глядеть в мою сторону, — Мы считаем несправедливым
проводить поединок на таких неравных условиях. Пусть господин
Стоиков выздоровеет, затем мы проведем поединок на равных
основаниях.
— Я хорошо чувствую себя, — заверил я его. — И вполне могу
продолжить драться.