Желудок Фигаро жалобно застонал и следователь вспомнил, что
ничего не ел с самого утра. Гастон хотел было отпустить ехидную
шутку, но втянул носом ароматы, витающие вокруг ларька, и
решительно остановил коляску.
Пятью минутами позже они стояли у перевернутой бочки, ели
сосиски с капустой и гренками и запивали все это пивом. У Фигаро по
рукам тек горячий сок; следователь жмурился от удовольствия, сопел
и чавкал так жизнерадостно, что Гастон засмеялся, плюнул, бросил
деревянные палочки (попытка соблюсти этикет при отсутствии вилок) и
стал запихивать в рот хрустящую капусту просто пальцами.
Потом они шумно отдувались, причмокивали, лениво посасывали
остатки пива, дымили трубками – Фигаро вересковой, Гастон – груша с
металлическими кольцами, вытирали руки носовыми платками и лениво
посматривали на маячившие вдалеке башенные часы. Куда-либо ехать
сразу расхотелось, и теперь Фигаро боролся с сонным искушением
призрака близкой сиесты.
- Ну-с, господин следователь, куда поедем теперь?
Фигаро достал из жилетного кармана маленькую записную книжку,
пошуршал страницами, зевнул и сказал:
- Свидетели. Давайте сегодня поговорим с ними. Их
немного.
- Да, – согласился Гастон, выбивая трубку, – негусто. Ближе
всего будет Буба Комель, сосед покойного Марко. Кстати, самый
неинтересный свидетель, пожалуй. В отличие от господина
Алистара.
- Алистар Мэтлби. Это, конечно, фигура, – следователь забрался в
коляску и развалился на заднем сиденье. – Я читал его «Величие и
упадок магии» – это замечательный литератор. Ученый, историк,
дипломированный колдун, лауреат…
- Да, – согласился Гастон, отправляя коляску в путь, – очень
интересный и незаурядный человек. Очень расстроен всей этой
историей. Кстати сказать, тоже не верит в виновность
подозреваемой.
- Никто, кажется, не верит, – проворчал Фигаро. – А в камере она
сидит просто так, на всякий случай… Ладно, поехали к этому Бубе.
Послушаем, что расскажет нам сосед и лучший друг покойного.
- Марко, что ли? Скотина, каких свет не видывал, – Буба Комель
сплюнул в себе между сапог и вытер руки о холщовый фартук. –
Пьяница, бабник, уголовник и, кажется, вор. Никогда бы не выбрал
его себе в соседи, но с моим жалованием выбирать не приходится.
Чинить уличные фонари – сволочная работа.
В Комеле было метра два росту и, казалось, столько же в обхвате.
Фонарщик был – колокольня. Он был – пожарная башня. И еще шкаф с
сундуком и косая сажень в плечах. Его роба пестрела подпалинами,
сквозными дырами, пятнами масла и следами краски-серебрянки; из
многочисленных кармашков фартука торчали зловещего вида
инструменты. Фигаро подумал, что в лице Бубы Королевство потеряло
пыточного мастера-разрядника.