— Здравствуй,
милая. Не виделись мы сегодня. Я дожидалась тебя. Мы должны немедленно
возвратиться домой.
— Что-то
случилось, матушка?
— Да, Машенька.
Идем. У нас нет времени. Слава Богу, твой отец сегодня в увольнении. И я
дожидалась только тебя.
— Но мне надо
доложить императрице о моей поездке в Смольный институт.
— Нет, не
сегодня. Это опасно, — нервно выпалила старшая Озерова. — Идем, доченька. Я по
дороге тебе все расскажу.
Анна Андреевна
увлекла девушку на улицу. Уже через четверть часа Озерова с дочерью, преодолев
просторную площадь перед Зимним дворцом, вышли на Невский проспект и поймали экипаж.
Здесь, в закрытом от посторонних ушей пространстве, Анна Андреевна решилась все
объяснить.
— Мария
Фёдоровна, благодетельница наша, теперь, около полудня, поведала мне, что
готовится приказ на арест всей нашей семьи.
— На арест? —
испуганно пролепетала Маша, и сердце девушки яростно забилось, так как
внутренним чутьем она поняла, что это как-то связано с отравленным платком.
Мария Федоровна была цесаревной и женой наследника престола Павла Петровича.
Именно у нее и служила фрейлиной мать Маши.
— Да, милая.
Оттого я вся на нерве. Мария Фёдоровна отметила, что Павел Петрович не знает
всех подробностей, но ему доложили, что это как-то связано с фаворитом
государыни нашей. Боюсь я, что отец твой, Кирилл Петрович, уж такой порывистый
и несдержанный человек, сказал этому Платону Александровичу что-нибудь неприятное.
Вот и осерчала на него императрица.
— Но, может батюшка
тут ни при чем? — сказала Машенька, холодея.
— Не знаю,
милая. Мария Фёдоровна расстраивалась, что не может заступиться за нас, ибо
власть Павла Петровича невелика, и он боится вызвать гнев матушки. Но Мария
Фёдоровна милостиво позволила нам немедленно уехать из Петербурга, чтобы
избежать ареста. Возможно, позже мы сможем вернуться. Я, едва все узнала, сразу
же поспешила к тебе в спальню, душа моя. Так тебя уже не было. А все в твоей
комнате перевернуто. Такое впечатление, что обыск проводили и что-то искали. И
наверняка тайная канцелярия. Только не пойму, что они хотели найти у тебя,
Машенька? Ума не приложу.
— И я, матушка,
не знаю, — вымолвила Маша вмиг осипшим голосом, с дрожью осознавая, что не
уничтожила опасную коробку из-под отравленного платка, намереваясь вечером сжечь
ее, когда будет топить камин. Но теперь было поздно. Мрачные мысли завладели
девушкой, поскольку она поняла, что распоряжение об аресте ее семьи связано с
платком. Она начала лихорадочно размышлять обо всем. Надо было немедленно послать
записку Григорию и спросить совета, как поступить дальше.