- Никак нет, товарищ генерал армии. И
это не совсем я его притащил, непосредственно его нес сержант
Абдулов.
- Ты понял, что я имею ввиду. А
притащил ты мне, сынок, ну, правда, не совсем мне, а скорее
товарищам из Генерального штаба, так вот, притащил ты генерала Гея,
тьфу, Гейера, мать его, фон Швеппенбурга, командующего двадцать
четвертым танковым корпусом Вермахта. Так что крути дырку под
орден. Ну а медаль «За отвагу» я тебе гарантирую.
- Служу Рос… Советскому Союзу!
- Так что отдыхай давай, капитан. –
Ледников ободряющее похлопал его по плечу, пожал руку и вышел из
палаты.
Смотря на закрывающуюся за генералом
дверь, Владимир вдруг почувствовал усталость. Усталость не
физическую – та была привычной, а моральную. Последние недели он
старательно пытался не думать об оставленной там, в будущем (или в
прошлом?), невесте, так некстати поехавшей к матери в Питер. Не
думал потому, что мысль о том, что он ее больше никогда не увидит,
причиняла почти физическую боль. И вот сейчас вдруг накатила тоска.
Достав из тумбочки фотографию, Владимир еще долго смотрел на лицо
своей любимой женщины…
На следующий день у него в палате
появился сосед. Лейтенант Торчок умудрился сломать ногу на ровном
месте - упав. И теперь горько сожалел, что не сможет еще долгое
время принять участие в соревнованиях по уничтожению фашистов.
Довольно быстро разговорились и перешли на «ты».
- Вов, а ты слышал, чего позавчера
наши связисты учудили, совместно с вертолетчиками? Ледников,
говорят, ржал так, что ему плохо стало.
- Нет, как-то не до этого было, -
Антонов с интересом посмотрел на Леонида.
- Ну, когда эсэсовцы сдавались,
кто-то из связистов, глушивших эфир, предложил вместо помех кое-что
другое передать.
- Мат что ли? Или что-то
подобное?
- Неа. Он «Рамштайн» им врубил. «Ду
хаст мищ». Представляешь рожи немецких радистов, когда они это
услышали? – Торчок хохотнул.
Антонов улыбнулся.
- А вертолетчики?
- А им идея понравилась. Вы когда уже
смывались, они то же самое через динамики врубили. Ну и «Ангела». А
потом, когда уже заканчивали, «Полет Валькирий» Вагнера. Кто-то из
них «Апокалипсис сегодня» больно любит. Ледников, когда узнал,
сначала наорал, а потом вдруг как начнет ржать, – долговязый
лейтенант размахивал руками, словно пытался изобразить мельницу. –
Он потом еще сказал, что подумает о том, чтобы сделать подобное
«психологическое воздействие» постоянным.