— Вы, Мирон
Иванович, зайдите в дом. Сочтемся, как я и обещался.
Прекрасно
понимая, что воевода намерен отблагодарить их, молодой человек прошел за ним по
высокой лестнице в дом. Получив из рук Ртищева довольно увесистый мешочек с
серебряными копейками, молодой человек чуть оскалился и сказал:
—
Благодарствую, Никанор Романович. Куплю новое седло да сбрую для коня своего, а
то моя совсем худая стала.
— Добро.
Будете проездом в Суздале, обязательно ко мне на двор заезжайте, приму вас с
братцем, как гостей дорогих, — добавил воевода, похлопав Мирона по плечу.
— Может, и
заедем, коли дорога будет, — кивнул Мирон и, видя, как дворовые слуги глазеют
на них со стороны хозяйственных комнат, столпившись в проходе, уже тише, чтобы
никто не слышал, добавил: — Упыри-то те были людишки лихие, которых ваши
солдаты убили, а хоронить не стали. Вот они и шастали неприкаянные. Совет вам дам.
В следующий раз хороните всех, как надобно, или сжигайте. Не смотрите, что
разбойник или нехристь, вам же в городе спокойнее будет. Души-то, они у всех
души. Да и прибрать там в лесу надо, останки людей везде валяются. Как бы опять
упыри не завелись.
— Понял я,
Мирон Иванович. Спасибо вам за помощь.
Мирон вышел на
улицу и отметил, что горожане так и не расходятся со двора воеводы. Все
оживленно обсуждали упырей и, видимо, их с Василием. Брат же его стоял рядом с
некой румяной девицей, с которой перемигивался полчаса назад, и что-то говорил
ей. Девица в синем сарафане крутила пальцами конец косы и смущенно кокетливо
бросала на Василия взоры и улыбалась. Мирон направился к своему коню и, проходя
мимо брата, хлопнул его по плечу.
— Опять девкам
зубы заговариваешь? — беззлобно спросил Мирон Василия и, уже обращаясь к девице,
сказал: — Он ведь не только до упырей охоч, но еще и до девок. Смотри, одурачит
тебя.
Девица вмиг
перестала улыбаться и принялась переводить непонимающий взгляд то с Мирона на
Василия, то обратно.
— Да ты что,
Мирон! — выпалил Василий. — Не слушайте его, Ульяна Ильинична.
— Поехали, —
велел Мирон. — Воевода три рубля серебром дал. К упряжнику заедем, сбрую да
седла новые купим.
Василий быстро
распрощался со своей новой знакомой и поспешил за братом.
В толпе
возбужденно говорящих горожан и зевак, которые толпились во дворе и на улице
возле ворот воеводы, стояла молоденькая девушка с длинной темной косой. С
интересом следя за всем происходящим, она вдруг обратилась к
старику-ремесленнику: