— Проклятый
ангел все знает…
Призрак сделал
ударение именно на первый слог в слове «проклятый», пытаясь, видимо, уточнить
значение слова. Мирон понимал, что, опять же, слова призрака слышит только он,
ибо и его отец, и бабы с девицами, которые толпились у постели, стояли, замерев
над телом царицы, даже не смотря в сторону призрака. Дикими глазами, взирая на
неподвижную прозрачную душу Марфы, Мирон одними губами, чтобы никто не услышал,
прошептал:
— Проклятый
ангел?
Призрак, душа
царицы, медленно кивнул и чуть прикрыл глаза в знак согласия. Привидение быстро
развернулось и устремилось прочь, взмыв вверх, и уже через минуту исчезло.
—
Преставилась! — громко произнес Мирон и услышал, как окружающие: мать царицы и
сенные девки, — истошно заголосили и запричитали. Окольничий Иван Михайлович же
замер у изголовья кровати, словно не мог поверить во все происходящее.
— Иван Сабуров
отравил царицу! — вдруг дико вскричала старица, которая находилась при матери
Марфы Васильевны.
Стремительно
развернувшись и вперив убийственный взор в сухую неприятную старуху, Мирон
смертельно побледнел.
— Да ты что,
спятила, старая?! — прохрипел молодой человек, испепеляя серым взглядом
старицу, которая дрожащей рукой указывала на его отца и вся тряслась.
Иван
Михайлович стоял с бледным каменным лицом и смотрел на всех окружающих. Ни одно
слово не слетело с его уст…
В тот же день
окольничий Иван Сабуров, отец Мирона, был арестован. На основании того, что был
последним, кто видел царицу до смертельного приступа, Ивана Михайловича
обвинили в государственной измене и в отравлении государыни. По указу
взбешенного царя Сабурова-старшего заточили в самую страшную тюрьму Москвы,
посадив в «каменный мешок», камеру, вырытую в земле, промозглую, влажную и
темную. В этом жутком «мешке» человек мог прожить не более полугода, медленно
умирая.
Мирона и
Василия Сабуровых спасло от опалы и ареста только заступничество старца
Радогора, который на коленях несколько часов убеждал царя Ивана Васильевича в
невиновности молодых людей и в том, что они не были в сговоре со своим отцом. Лишь
благодаря этому, Мирон и Василий остались на свободе. Но по царскому указу им
навсегда запретили появляться не только в Александровской слободе, но и перед
очами государя.