Укрепиться вокруг постоялого двора можно было довольно легко.
Что барон Монфор и сделал, повелев своим пехотинцам срочно
возводить каменную стену поперек восточной дороги. Выполняя его
приказ, солдаты начали разбирать на блоки сам постоялый двор. Все
говорило о том, что атаковать шейха Халеда рыцари Монфора пока не
собирались. Впрочем, помощи барон тоже, наверное, не ожидал. Потому
его ратники сильно удивились, увидев целое войско христиан,
приближающееся с запада.
Встречать графа Жана де Ибелина выехал сам Филипп де Монфор,
потому что ему доложили, кто едет. Несмотря на все распри, сеньора
Яффы сеньор Тира, если и не уважал, то, во всяком случае, признавал
равным себе. Впрочем, они и были равны по своему положению, хоть
Ибелина и именовали графом Яффы, титул этот никем утвержден не был,
также, как никем не был утвержден и графский титул Монфора.
Раздавать такие важные титулы мог только настоящий король, но его,
в сущности, у королевства не имелось. Пока где-то в далекой Европе
был жив Конрадин Гогенштауфен, внук Фридриха II, никто в
Иерусалимском королевстве утверждать графские титулы права не
имел.
В сущности, что Ибелин, что Монфор, оба оставались баронами,
хотя и предпочитали, чтобы окружающие называли их графами. Тем не
менее, каждый из них являлся выдающейся личностью христианского
королевства, и за каждым стояли реальная сила и власть. Сидя на
своих огромных конях в высоких седлах, украшенных золотом и
драгоценными камнями, поравнявшись, они пожали друг другу руки. Оба
были без шлемов и выглядели по-разному.
Филипп был немолод и имел удлиненное лицо с прямым носом,
холодными глазами стального цвета под кустистыми бровями и тяжелым
волевым подбородком. А его жесткий рот с опущенными углами губ
чем-то напоминал бульдожью пасть. Волосы его полностью поседели, но
в свои пятьдесят восемь он еще сохранял хорошую физическую форму.
Привыкший сражаться всю свою жизнь, Монфор считался доблестным
рыцарем, суровым воином, который лично возглавлял многие атаки и
побеждал в сражениях.
Жан Ибелин был на восемь лет младше сеньора Тира, но прославился
больше не в сражениях, хотя в них тоже участвовал, а как политик,
правовед и отличный переговорщик, мастер компромиссов. Внешность
его совсем не была угрожающей. Его волосы седина тоже затронула, но
все же кое-где они еще сохраняли черный цвет. Карие глаза из-под
тонких бровей смотрели вдумчиво, а нос с небольшой горбинкой
выдавал восточные корни его бабки Марии Комниной, гречанки из
ромейской императорской династии. Он не выглядел высокомерным
грозным рыцарем, но казался умным и надежным человеком, которому
можно доверять.