Когда Линденгуд выпрямился над правым передним колесом, на станцию въехал черный «порше» и остановился в зоне обслуживания, всего в нескольких шагах от него. С трепетом – отчасти от возбуждения, отчасти от страха – Линденгуд увидел, как из машины выходит человек, которого он ждал. Мужчина был одет так, как требовал для этой встречи Линденгуд: в майку и пляжные шорты. Чтобы некуда было спрятать оружие.
Линденгуд взглянул на часы. Семь часов; человек прибыл точно в назначенное время.
«Подготовка и контроль». Мужчина приближался к нему. На предыдущих встречах он сказал, что его зовут Уоллес, но фамилии ни разу не назвал. Линденгуд был почти уверен, что и Уоллес – ненастоящее имя. Уоллес был худощав, телосложением походил на пловца. Он носил толстые очки в черепаховой оправе и слегка прихрамывал при ходьбе, словно одна нога была немного короче другой. Линденгуд раньше не видел его в майке и сейчас развеселился, увидев бледную кожу Уоллеса. Похоже, большую часть своего времени парень проводит за компьютером или у телефона. Мужчина подошел, и Линденгуд произнес:
– Вы получили мое сообщение.
– И в чем дело?
– Думаю, нам будет удобнее разговаривать в моей машине, – ответил Линденгуд.
Мужчина немного постоял, словно раздумывая. Потом пожал плечами и сел на пассажирское сиденье.
Линденгуд обошел машину и сел за руль, позаботившись оставить дверь распахнутой настежь. В руке он по-прежнему держал шланг, помахивая им. Мужчина не собирался ничего предпринимать, по крайней мере здесь; а потом, он едва ли походил на атлета, но на крайний случай Линденгуд надеялся использовать воздушный шланг в качестве оружия. И опять он напомнил себе, что этого не потребуется: он выполнит свою часть сделки и исчезнет. Уоллес не знает, где его найти, а уж Линденгуд ни за что ему не скажет.
– Вам уже заплатили, и заплатили хорошо, – тихо сказал Уоллес. – Ваша часть работы закончена.
– Да, конечно, – ответил Линденгуд, стараясь, чтобы его собственный голос звучал твердо и уверенно. – Дело в том, что теперь, когда мне известно о вашей, ммм, операции немного больше, я начинаю думать, что мне недоплатили.
– Ни о какой операции вы ничего знать не можете.
– Я думаю, что она совсем не одобряется законом. Послушайте, ведь это я вас нашел, не забыли?
Уоллес не ответил. Он просто смотрел на Линденгуда; лицо его было спокойным, почти умиротворенным. Компрессор сжатого воздуха на улице чихнул и снова зажужжал, обеспечивая заданное давление.