– Со мной именно так и вышло. С моим Шони. Мы, конечно, поругивались – с кем не бывает? Случалось, он уйдет из дому на несколько часов, а потом поостынет да вернется. Кто же мог подумать, что он сбежит навсегда? – Лицо ее все взмокло, то ли от кухонного жара, то ли от того, каких усилий ей стоило рассказывать нам о своем сыне. Она утерла лоб краем фартука. – Короче, так и случилось. Мы с ним как-то повздорили, я теперь уж и не припомню из-за чего, и он шасть за дверь. Я даже и не встревожилась – думаю, скоро вернется. Приготовила ему ужин, поставила в духовку, чтобы не простыл. Утром смотрю, а он там и стоит, все пересохло и пристало к тарелке. Мясная запеканка и овощи. Я ему это обычно и готовила. Любил он мясную запеканку. Ну, позвонила в полицию. Они и не почесались. Мол, семнадцать лет. В семнадцать лет и не такое вытворяют. Позвонила его дружкам, во все места, где он мог быть. Ничего. Пропал – и все тут. Больше я его и не видела. Даже не знаю, жив ли. – Голос ее задрожал, она умолкла и сидела, глубоко дыша.
Мне было за нее неловко, я не отводила взгляда от стола, от этой самой газеты, и тут наконец в глаза мне бросился огромный заголовок: «ТЕРАКТ В ЛОНДОНЕ: ПОЧЕМУ ОНИ УБЕЖАЛИ?». А под ним – размазанная экранная картинка, очередь в магазине. Камера, похоже, висела под самым потолком, потому что вид получился сверху, лиц не разглядишь, только один человек поднял голову и глядит прямо в камеру. Это, понятное дело, я. На той заправке. На первой газетной полосе.
Жучила положил последний кусочек хлеба на тарелку.
– Ужас, – сказал он. – Я вам очень сочувствую.
Рита кивнула, будто благодаря.
– Вот. – Он протянул ей измызганную салфетку.
– Спасибо, не надо. У меня где-то платок был. – Она порылась в кармане фартука, выудила здоровенный белый мужской платок и шумно высморкалась.
– От такого и не хочешь, а жизнь переменится, – продолжала она тихо. – На улицу больше не хочется выходить – вдруг телефон зазвонит. Спать толком не спишь, все прислушиваешься, не скрипнет ли ключ в замке. Иногда и вовсе дуреешь: увидишь со спины кого похожего, услышишь, как кто-то сзади смеется, словно его голосом, поворачиваешься – а это и не он. – На лбу у нее опять показались капли пота, она задрала фартук, на секунду полностью закрыв лицо, утерлась. – Так вот, ежели где-то кто-то из ваших терпит такое, чего я натерпелась, позвоните домой.