Мои слова несколько поубавили пыл
начальника филиала, однако его настороженность все же
сохранилась:
– Я, конечно, рад, что вы так
оптимистично настроены. Но кто будет отвечать, если по его вине
пострадают люди?
– Если вам нужен крайний, обращайтесь
ко мне. Я уже привык. – Настырность Чернецкого мне уже порядком
надоела. – Морок мой, а значит, и ответственность за него несу
я.
Может и не стоило так бездумно брать
на себя роль козла отпущения. Но я почему-то был уверен в том, что
мой фантом – абсолютный пацифист, и без действительно веской
причины или моего приказа бедокурить не станет.
И тут внезапно голос подал Наф, очень
серьезно, с укором глядя на Илью Владимировича:
– Почему вы так боитесь эфемерного
зла, которого я еще не сделал? В то же время сами причиняете боль
другим, даже не задумываясь об этом.
Я и Чернецкий ошарашено посмотрели на
морока.
– А ну-ка, с этого места поподробнее,
– умозаключение Нафа поразило меня на столько, что я забыл о
документах на столе и благополучно смахнул их локтем на пол. –
Бездна! – Подняв кипу бумажек, я впился взглядом в своего
подопечного, пытаясь настроиться на его мысли и эмоциональный фон.
Фантом определенно был расстроен и обижен. А еще я явно ощущал его
волнение.
– Жестоко держать ее одну взаперти, –
продолжил обвинять Чернецкого Наф. – Ей очень больно и плохо. Она
умирает. – Он опустил глаза, словно стыдясь чего-то. – Я пытался ей
помочь, но смог лишь на время заглушить боль.
Илья Владимирович сначала побледнел,
потом на его лице проступили красные пятна, явно указывающие на
сильное волнение мужчины.
– И о ком же идет речь? – Попытался
разобраться я.
– Вероятно о ведьме, которая была
задержана в Якше, – нехотя сказал начальник.
– Она до сих пор жива?! – Неприятные
воспоминания всколыхнули во мне негатив, а место, куда стерва
воткнула кинжал, стало навязчиво зудеть.
Тут я наткнулся на удивленный взгляд
Нафа?
– Почему ты ее ненавидишь? – Спросил
фантом, ощутив мою злость.
Я ненадолго задумался, подбирая
правильные слова.
– Наф, это не ненависть. Просто я не
могу испытывать позитивных чувств к той, что пыталась навредить
дорогому мне человеку и убить меня.
Фантом внимательно выслушал мой
ответ, а потом кивнул и сказал:
– Понимаю. Но неужели ты не можешь ее
простить? Нельзя же ненавидеть вечно.