— Можешь сейчас посмотреть, что с Бьянкой? — деловито
осведомился он.
Но несмотря на тон, в его вопросе была бесконечная забота.
Я прикрыла глаза, настраиваясь на видение.
Бьятка металась в кровати. Ее волосы липли к вспотевшему лбу.
Она выкрикивала что-то бессвязное, порывалась встать, но без сил
падала на подушки. Рядом сидела Ория. Временами королева ведьм
подносила к губам Бьянки смоченный в зелье платок. Она заботливо
подтыкала одеяло, которое Бьянка норовила сбросить.
— Не борись. Не надо. Это бесполезно…
Я взглянула на Мадса. Он не выдержал, вскочил на ноги и немного
прошелся взад и вперед.
— Она борется, Мадс, — сказала я.
— Бьянка очень сильная. Чтобы эта тварь с ней не сделала… — его
голос предательски дрогнул.
— Но я еще кое-что увидела. Это поможет нам ее разыскать.
Запинаясь и краснея, я пересказала увиденное в Башнях Пепла о
ведьме-вороне и обыске в кабинете Захарии.
Мадс молчал, глаза его сделались дикими, он дышал глубоко, как
будто только что долго бежал.
— Ну? — не выдержала я, — Это же зацепка! Ворона точно знает,
как вернуться в Белый замок.
— Да, — коротко сказал он, — Мне нужно подумать, Мальта.
Одному.
Время близилось к полуночи, но в комнате, которую мы делили с
чернокнижником, я находилась в гордом одиночестве.
Мысли крутились вокруг Бьянки. Странное дело, я ей завидовала,
горячо и остро. Нет, конечно, не тому, что королева ведьм наложила
заклятие, а тому, что у нее есть Мадс.
Он думает о ней и сделает все, чтобы ее спасти.
А если бы я попала к ведьмам — никому бы не было дела.
Точнее не так! Бальтазар Тосса объявил на меня охоту, но это
другое. Ему нужен мой дар, мое умение подсматривать и подслушивать,
но сама я безразлична.
Когда на меня смотрят маги, они не видят Мальту. Для них я всего
лишь инструмент для вещания. Инструмент, который используют, а если
он перестает работать, выбрасывают.
К горлу подступила горечь. Я грозила сорваться в пучину жалости
к себе. Но все эмоции исчезли под натиском подступающего
видения.
Перед глазами возникли камешки, как будто меня толкнули и я
уткнулась носом во влажную гальку. Потом слух уловил плеск воды.
Ветер шумел в ветвях исполинских деревьев.
У меня по шее поползли мурашки. Я увидела ЕЕ.
Мертвячка, которую несло течение реки, задергалась и принялась
быстро грести к берегу. Она на четвереньках выбралась на сушу. С
платья и волос стекали потоки воды. Глаза — чернее бездны.
Неторопливо, словно бы нехотя, существо повернуло голову сначала
вправо, затем влево. Принюхалась.