– Запишись у Петры на следующий прием. Успехов тебе!
– Спасибо, Ханс. Я так благодарна тебе…
Берта хотела было продолжить, но Ханс ее прервал:
– Все-все. Не стоит. До встречи!
Ханс еще долго задумчиво размышлял после ухода Берты о сущности бытия, как часто они называли подобные размышления в своих кругах. У каждого есть свой скелет в шкафу. У каждого свой жизненный путь и своя трагедия. Сознательная или сверхсознательная. Кто-то задумывается и ищет ответы на вопросы, кто-то послушно влачит свой чемодан и находит отговорки: что поделать, судьба такая! Одни ведут безуспешную борьбу с ветряными мельницами, другие начинают с себя, меняя привычки и свое отношение к миру. Кто-то навсегда застревает в прошлом, кто-то безудержно мчится в будущее, лишь редкий человек, по опыту Ханса, ищет радость и счастье в настоящем. Но всех объединяет одно: все ищут любовь, всем ее не хватает. Но, к огромному сожалению, мало кто находит. Вот и Берта, не успев родиться, кричит миру: любите меня! Ошибка в том, что поиски ведутся во вне. А она, любовь, внутри нас. В этом они будут разбираться с ней. Не все сразу.
Мысли Ханса прервала строгая Петра:
– Доктор Майер, к вам посетитель.
Ханс спохватился, бросил взгляд на висящие на стене часы, выполненные в стиле Сальвадора Дали, всякий раз напоминающие ему о неумолимой текучести времени:
– Да-да, Петра, просите!
Ханс привычно сидел за своим рабочим столом с аккуратно разложенными на нем бумагами. Такой порядок нравился Берте. Она сама трепетно относилась к чистоте в доме. Ее мысли не разделяли дети, стремглав носящиеся по дому, разбрасывая свои вещи и игрушки где попало. В неравной борьбе всегда побеждали дети, и Берта сдавалась. Лишь когда они засыпали, она шла прибираться по комнатам, где успели наследить ее любимые шалуны.
Берта пришла на прием к Хансу вовремя, и смело вошла в кабинет, предварительно постучав. В этот раз она казалась спокойнее, это сразу заметил Ханс:
– Здравствуй, Берта! Рад тебя видеть в хорошем расположении духа!
Он проводил ее до дивана, потом направился к своему рабочему месту. Ханс отличался поразительным умением моментально переключаться. Вот и сейчас его дружеского тона, как и не бывало. Перед Бертой вновь сидел серьезный доктор-психотерапевт, за плечами которого почти два десятка лет практики. Выглядел он весьма привлекательно, а богатый жизненный путь выдавала разве что лишь изредка проблескивающая седина у висков, и та терялась в его густой светлой шевелюре. Ханс был одет в темно-синий, почти черный, костюм и голубую рубашку, которая подчеркивала бездонную голубизну его глаз. Праздничный вид создавал темно-бордовый галстук. Ханс любил красиво одеваться. Жена следила за отутюженностью гардероба мужа, и каждое утро выдавала ему новый ансамбль: сорочка-галстук.