Ольга между тем достала курицу из замасленной бумаги и, оторвав довольно крупную ногу, протянула ее Полине.
– Ешь.
– Нет. Спасибо. Я завтракала.
– Завтракала? – изумилась та. – А сейчас уж обедать пора. Ты болеешь что ли? Худая такая.
– Нет.
– Вот кто тебя такую замуж возьмет?
– Мне не надо замуж.
– Замуж всем надо, – безапелляционно заявила Ольга. Она с аппетитом откусила приличный кусок.
– Вот ты кем работаешь?
Полина замялась на мгновение, но ничего не успела придумать:
– Я пишу книги.
Ольга даже жевать перестала:
– Ты Донцова че ли?
– Нет.
– Очень ее уважаю. Интересно пишет. Прям про жисть. А ты про что пишешь?
– Фантастику.
Ольга затряслась всем телом, прыгал второй подбородок и все ее многочисленные запасы на случай голода.
– Вот чушь собачья. Кому эт нужны твои фантазии? Я – человек простой. Ты мне покажи, чтоб как в жизни. А не тоску нагоняй.
«Наши поэты уже не витают в эмпиреях: они спустились на землю; они идут с нами в ногу, – читала Полина, – идут под строгий механический марш Музыкального завода; их лира – утренний шорох электрических зубных щеток… и интимный звон хрустально-сияющей ночной вазы… и веселые голоса поваренной книги, и еле слышный шепот уличных мембран».
– Гений, – тихо проговорила Полина.
Ольга помолчала, увлеченная курицей:
– И че? Покупают?
– Покупают.
– Вот людЯм деньги девать некуда!
Она продолжила поглощение куриного тельца, в бумаге оказались еще огурец и вареная картошка, от которых Полина тоже отказалась.
– А вообще, – продолжала философствовать Ольга, – от книжек только вред один. Начитаются и давай родителей учить.
– Но помимо пищи материальной, – Полина кивнула на останки курицы, – должна быть пища духовная. Как же люди узнают, что хорошо, что плохо?
– А че тут узнавать-то? – Ольга посмотрела на Полину с жалостью. – Работай, деньгу зарабатывай, сЕмью содержи. Вот тебе и хорошо.
– Ну, да. Что я в самом деле, – вздохнула Полина, поездка показалась ей настоящим безумием.
– А я вот тебе случай скажу. Чище твоей фантастики будет. Жила-была у нас бабка одна. И померла.
– Короткая история, – улыбнулась Полина («Так и помер Митрич, – вспомнилась ей фраза из сериала).
– Ты погодь лыбиться. Не все еще. Померла, а про клад-то не сказала никому. Клад у ей был.
– Золото?
– А кто ж его знает? Не нашли пока. Но ищут. Бабка это не местная была. До войны их семья переехала из Польши, уж не знаю почему, – в голосе Ольги слышалось неодобрение.