Мы дышим тем, что выдыхает лес.
И даже больше – облака над лесом
способствуют, чтоб кислорода вес
удельный был на уровне процесса,
определённого природой и людьми —
вторыми меньше – торжество прогресса —
не в этом варианте. Соловьи
куда полезней в тихой жизни леса.
Вообще – в пейзаже. Мыслимый простор
поверх деревьев повергает в драму —
предельного внимания в упор —
с той стороны небесного экрана.
И сцеженный по капле кругозор
сквозь облака, висящие над лесом,
сместив к опушке видимый простор,
стремится вдаль, но так – без интереса,
поскольку всё, что сохраняет глаз —
из видимого – только половина,
и то – не лучшая, как видимо сейчас,
когда пространство – белая равнина,
и с неба сыпет, как последний раз,
деревьям дав возможность не замёрзнуть,
не сгинуть – в сумме. Привыкает глаз
сверять происходящее по звёздам,
по их отметинам в заснеженном лесу —
опять упала – видимо, замёрзла,
став лишней, как соломинка в глазу,
что портит зрение, но выглядит серьёзно,
как и положено, наверно, наверху.
Неведомо откуда долетает
застрявшее в безвременьи ку-ку.
И лес, уснув под снегом, продлевает
звучание – куда-то меж ветвей.
Должно быть к звёздам, что ещё на небе.
И, до весны заснувший, соловей
досматривает сны о белом хлебе.