– Девочки, просыпаемся! – в палату заглянула дежурная медсестра. Лариса поступила в отделение ночью, но так и не смогла уснуть до утра, хотя острой боли уже не было, зато одна из соседок храпела так, что даже стекла резонировали. Ларисе было одиноко и неуютно, хотелось домой, как когда-то давным-давно в пионерском лагере, куда она попала первый раз в жизни.
Доброе утро, старушки, – несоответствующим своему раскатистому храпу, высоким тонким голосом приветствовала та, из-за которой Лариса так и не смогла уснуть.
А в нашем полку прибыло, – осторожно потягиваясь, сказала соседка по кровати Ларисы. – Ну что за жизнь, даже потянуться, как следует нельзя.
Не привередничай, есть хоть какая-то жизнь, и, слава Богу! Давайте лучше познакомимся. Вас как зовут? – обратилась к новенькой третья женщина.
Лариса, – тихо и грустно ответила та.
А меня Катерина.
Меня Инна, – продолжила соседка.
А меня Лена, – прозвенела храпунья.
Вы тоже из этих, из перенесших? – спросила Инна.
Что перенесших? – не поняла Лариса.
Как что! Инфаркт, конечно. Здесь почти у всех один диагноз, – разъяснила Инна.
А, нет, у меня предынфарктное состояние.
Вам повезло, а Вы грустите. Может все и обойдется. Пред – оно всегда лучше, чем после, – уверяла Ларису Катерина.
Ну, не всегда, конечно, – пропела Инна.
В палату вошла медсестра, раздала таблетки, сделала уколы. Начинался очередной день непредсказуемой больничной жизни…
Лариса лежала под капельницей уже час и думала. Думала о своей жизни, о том, правильно ли она все делала, раз вот теперь попала сюда. Росла, как все, училась, как все. Не красавица, но фигура хорошая до сих пор. Активная была всегда, особенно в отношениях с мужчинами. Нет, навязываться она себе не позволяла, но если человек ей нравился, всегда находила способы его к себе привязать. Мужа своего будущего она впервые увидела на городском пляже. То, как он подошел к воде, нырнул и поплыл, оказалось достаточным для того, чтобы у Ларисы сначала что-то защекотало в животе, а потом она решила, что этот красавец будет ее. Все так и случилось, парень, и сам был не прочь завести новое знакомство, да еще с такой грациозной брюнеткой. Лариса быстро изучила его слабые стороны и заиграла на них, как музыкант-виртуоз. Уже через полтора месяца они снимали квартиру, которую, правда, сама Лариса и нашла, и организовала. А через семь месяцев праздновали скромную, но все же свадьбу. Жалко, что не было у нее белого свадебного платья, символа безоговорочной мужской капитуляции, но победу свою она ощущала сполна. Всеобщий любимчик теперь принадлежал только ей одной. Эх, если бы кто-то тогда дернул за рукав, остановил, сказал: «Ты с ума сошла! Брось его, это кака! Всеобщее – значит ничье!» Хотя в тот момент своего триумфа она никого слушать бы не стала…