– Алекса? – грозно спросил Ховелл, не глядя на Хагена. – Что он
здесь делает? Почему он вообще ещё здесь?
Юристы тоже укоризненно поглядели на девушку.
А Хаген посмотрел на Лексу, вызывая её профиль.
Возраст, умения – всё это его не интересовало. Хотя Майк
заметил, что у неё был второй уровень и несколько боёв: вероятно,
ходила в детстве на какие-то единоборства.
Его интересовала только строка «Отношение». Он ожидал увидеть
всё что угодно: раздражение, отвращение, слабый интерес…
Но увидел совсем другое:
Текущее отношение к вам: неприязнь (10/10).
Сопротивляемость харизме: крайне высокая
(10/10).
Неприязнь? Мать вашу, «Неприязнь»? После всего того, что он
совершил на её глазах? Защитил от домогательств Горецки, победил на
ринге… и получил в награду неприязнь?!
Это обескураживало. Он надеялся хотя бы на «Интерес». Да пусть
даже «Безразличие», всё лучше, чем позорная «Неприязнь».
– Мистер Ховелл, дядя, я ему всё объясню, – пролепетала
Лекса.
– Иди и объясняй, – приказал Ховелл и отвернулся к юристам,
забыв о Майке.
Лекса пересекла комнату и вытолкнула Хагена в коридор:
– Пойдём в мой кабинет, поговорим.
Все эти дни Хаген мечтал поговорить с Лексой. Но сейчас он
почему-то совсем не чувствовал себя счастливым.
Оставь страх и сомнения. Сосредоточь свою волю на достижении
цели, принимая смерть как возможность. Это путь каратеки.
Karateka (1984)
Алекса Хепворт давно не чувствовала себя так отвратительно.
Тягостные подозрения, что она поступала неправильно, вынуждали
постоянно оправдываться. Самое обидное, что оправдываться
приходилось перед собой, ведь окружающие её не осуждали, а наоборот
поддерживали.
Дядины юристы подробно разъяснили, что можно говорить, когда
состоится суд, а чего нельзя. Эти хитрецы, для которых подлость –
всего лишь рабочий процесс, ограниченный законами штата, заставили
выучить ответы на все возможные вопросы, которые могли бы задать
адвокаты противоположной стороны.
Господи, можно подумать, Хаген способен нанять каких-то там
адвокатов. С его-то наивностью?
Чем дальше заходило дело, тем больше Лекса понимала, что ради
спасения компании она и дядя собрались утопить беспомощного
тридцатилетнего ребёнка, каковым, по сути, являлся Хаген. И пусть
этот ребёнок способен свернуть кому-то челюсть на ринге (или на
парковке), но от этого он не переставал быть наивным и доверчивым.
Такого обмануть как у младенца конфетку отобрать.