– Буслай, хватит озоровать, а то поучу ремнем.
Усатый смиренно склонил голову.
– Поучишь, воевода-батюшка, – ответил он чересчур кротко.
Лют уловил насмешку, сдержанно хмыкнул. Воевода Стрый нахмурился. Чувствуется, что сопляк посмеялся, но каким образом? Буслай смотрел открыто, чисто, мол, и в мыслях не было. Стрый рассерженно повернулся, плевок гулко упал в траву.
Лес, умытый недавним дождем, сиял чистотой, зеленая крыша просвечивала медовым светом. От изумительно свежего воздуха груди путников распирало до хруста ребер. От стволов веяло доброй силой.
Буслаю почудился девичий смех, и он завертел головой: мелькнула за деревом девичья коса, погодя показалось прекрасное лицо самодивы. В черных глазах озорные огоньки, вот-вот язык покажет. Буслай в ответ тепло улыбнулся.
Кольнуло сожаление, что нет медного рожка, тогда бы заиграл, очаровал лесную красавицу звуками, руками обвил тонкий стан, прильнул бы к устам сахарным. Как знать, может, и в жены взял бы нестареющую деву.
– Буслай, хватит о бабах думать! – рявкнул Стрый.
Самодива улыбнулась проказливо и исчезла за деревом. Буслай раздраженно уставился в затылок Стрыя: что за манера лезть в неподходящий момент? Краем глаза заметил ироничную улыбку Люта.
– На себя посмотри, – огрызнулся Буслай и обиженно отвернулся.
Лют пожал плечами, и его взгляд затерялся в сплетении травы.
Маленький отряд уходил в глубь леса.
Юркая сорока скрылась в чаще, но в сплетении ветвей особо не полетаешь, потому сложила крылья и с дерева на дерево перебиралась прыжками. Лесные тенета прорвались утоптанной поляной: в центре язва кострища, рядом вповалку обугленные бревна.
Сорока приземлилась, грянулась о землю грудью. На месте птицы со стоном разогнулась женщина в грязных лохмотьях.
Космы закрывали лицо – глаза зло сверкали в пепельных струях пополам с землей.
– Чего попрятались? – хрипло вопросила женщина поляну. – Есть новость.
Трава у подножия могучего дуба затряслась, и сквозь стебли мелькнули пальцы. Мощная рука отбросила кусок дерна, и из землянки под корнями вылезли лохматые люди. Самый мощный подошел к женщине, спросил неприветливо:
– Чем порадуешь, вештица-сорока?
Оборотниха неприязненно оглядела кряжистую фигуру с засоренной бородой, процедила сквозь зубы:
– Пятеро их. Две вьючные лошади.