В человеке у окна сторонний не признал бы князя: простые штаны, рубаха из посконной ткани, босые ноги утопали в шкуре медведя, статью не отличался от здорового селянина. Лишь глаза, бирюзовые, глубокого оттенка, словно далекое море, выдавали мощь мужа, привыкшего повелевать.
Чуткий слух уловил поскрипывание половиц, дверь отворилась, вошедший от порога поприветствовал:
– Здрав будь, князь Яромир.
– И тебе поздорову, Вольга.
Вольга прикрыл дверь, простучал резным посохом по устланному шкурами полу, приблизился к князю. Рука с кольцами седых волос поднялась ко лбу, поправила белую прядь, выскочившую из-под налобной тесьмы. Князь отступил на шаг – запах от волчьей шкуры волхва тот еще! На морщинистом лице волхва проглянула усмешка. Ноздри крупного носа растопырились, воздух засвистел протяжно, как вьюга в трубе.
Внешне старого годами (или старого на вид) Вольгу не спешила покинуть телесная мощь, служитель богов посохом постукивал для виду. На деле мог взмахнуть неказистой палкой и пробить доспех, а заодно и укрытую плоть. От старика исходила сила могучего зверя, смешанная с неведомой, волховской.
– Добро почивалось? – начал волхв издалека.
Князь рассеянно кивнул, ладонью пригладил русую бороду:
– Добро. У тебя как?
Волхв блеснул желтоватыми зубами, посох глухо ткнулся в шкуру медведя.
– Не до сна ныне, княже, – развел руками Вольга.
Яромир повернулся к окну и принялся рассматривать посад за стенами детинца. Город постепенно полнился людьми: встали мастеровые, закружился дым над домами пекарей, на мостовых заспанные горожане оживали потихоньку, сбрасывали остатки сна. Скоро Кременчуг забурлит, гомон торгов достигнет кремля, да и в детинце закипит работа.
Князь посмотрел на Вольгу:
– Что так? Любо в личине волка по лесу шастать? То-то слухи ходят, что объявился хорт величины небывалой.
Волхв досадливо дернул рукой, белоснежная борода гневно встопорщилась.
– Брехня, княже! Делать больше нечего, как бегать по ночам. Спать-то когда? Да в моем возрасте не больно побегаешь.
Князь кивнул, глаза блеснули озорно.
– А хотелось?
Волхв прогудел насмешливо:
– Княже, ты зело озорным стал, никак собираешься в скоморохи?
Князь дернул плечом, спрятал в бороде ухмылку. Во дворе детинца раздался грозный крик, звон затрещин, затем металла. Яромир глянул, в сощуренных глазах блеснула насмешка.