Лиза смутилась — не так чтобы очень, но ощутимо — оправдалась, насупившись:
— Просто я раньше ни разу не видела.
Крайнов оттолкнулся от стола, развернулся, собрал инструменты, подхватил их, и шагнул в сторону к двери. Выйдя из комнаты сразу свернул к кладовке. И Лиза двинулась следом. Зачем? Ну, наверное, зачем-то. Так полагалось — она хозяйка, он гость (хотя та ещё зараза, конечно), вдруг заблудится или ему что-то понадобится.
В кладовке он распахнул дверцу папиного шкафчика для инструментов, убрал на место отвёртку и молоток.
— Дрель где лежала?
— Да положи, где есть место. — отмахнулась Лиза, но всё-таки тоже прошла, заглянула в шкафчик, указала на среднюю полку: — Вот здесь.
Крайнов поставил коробку, развернулся.
Она не успела ни отступить, ни отодвинуться в сторону. И даже не сразу поняла, насколько он вдруг оказался близко — почувствовала гораздо быстрее. Просто вдруг жарко стало, тревожно и жарко.
А ведь они всего лишь стояли рядом, даже не соприкасаясь. Просто стояли, почти не шевелясь. Не получалось. У Лизы — так точно. Зато внутри что-то дрожало, и тёмный притягивающий взгляд — уже не отражение в зеркале, а тоже рядом, совсем рядом, живой, жгучий, завораживающий. И не спрятаться от него.
Лиза незаметно переглотнула, кажется, хотела что-то сказать. Потому что губы шевелились — она то сжимала их, то притрагивалась изнутри языком, то чуть-чуть прикусывала.
А что сказать? Что? Мыслей совсем никаких. В голове абсолютная пустота, зато тревожная дрожь в груди только сильнее. И желание как-то избавиться от этого наваждения, преодолеть ступор.
Слишком уж непонятно и неопределённо, слишком странно и близко. Слишком-слишком близко, так что она не просто видит, а кажется чувствует: и тепло чужого тела, и запах, терпко-пряный, человеческий, мужской, и даже кажется чужие стремления.
Крайнов приподнял руку, подцепил пальцами прядь Лизиных волос, заправил ей за ухо, наклонился, так что лицо оказалось очень близко. Запредельно близко.
— Ты… — выдохнул чуть слышно.
Лёгкое дыхание коснулось щеки, и опять по рукам пробежали мурашки, и глаза сами зажмурились, и сердце замерло.
Вообще всё замерло и больше не ощущалось, только кровь стучала в висках, и губы немного жгло. И тут возле самого уха прозвучало:
— …мешаешь пройти.
— А!