— Аня, это не смешно. — нервно выпаливает Лядов.
— А кто смеётся?
Оборачиваюсь к нему, перехватываю его взгляд и с дрожью в голосе выдыхаю:
— Что? Малолетка не должна любить? Это тоже неправильно и уголовно наказуемо, Макс?
— Мне двадцать шесть лет, Аня. — обескураженно шепчет он, отступая к распахнутым дверям.
Пятится, будто загнанный зверь, отнюдь не из семейства хищников.
— А мне завтра восемнадцать. Всё? Обмен очевидным закончился?
— Восемь лет…
— Ты сейчас про срок или про нашу разницу в возрасте? — ухмылка искажает моё лицо. Я не могу ничего с собой поделать. Внутри всё дрожит, будто я уже целую вечность болтаюсь над пропастью на каком-то уступе или канате. — Я люблю. И мне не стыдно. — пожимаю плечами, видя его испуганный взгляд, и спешу отвернуться.
Довольно на сегодня откровений. Да и не хочу видеть, как он уходит. Снова.
И почему мне кажется, что его уход вновь окажется побегом… от меня?
Хочу отвлечься и лезу в сумки. Мне банально не хватает зубной пасты и щётки. У Лядовых я стесняюсь спросить или попросить, каким бы глупым это ни было.
Я знаю, что наглость — второе счастье, но не моё, не в моём случае. В моём случае, Макс Лядов — моё второе счастье. Первое — моя семья.
В боковом кармашке находится коробка с парфюмированным мылом, мой шампунь и моя зубная щётка. Я не знаю, радоваться мне находке или огорчаться.
Снова ухожу в себя, перебирая руками добытые предметы, и незаметно для себя ковыряю полуобломанными ногтями коробочку. Она раскрывается. Деньги и кусочек мыла выскальзывают мне на колени.
Что это?
Не веря своим глазам, я разворачиваю две пятитысячные купюры, сложенные раз в пять, и долго на них смотрю.
«Как это понимать? Ты всё ещё любишь меня и заботишься обо мне, мама?» — думаю, глядя немигающим взглядом на десять тысяч, что были спрятаны в коробочке с мылом и две огромные сумки в моих ногах.
***
— Куда ты собрался на ночь глядя? — отец требует ответов, которых у меня нет.
Мне некуда толком идти, но я обязан покинуть этот дом.
— Сниму номер в гостинице. — говорю первое, что приходит на ум.
— Что происходит, Максим?
Я и сам уже ничего не понимаю.
Около недели назад я, кажется, и думать забыл о девочке с глазами цвета льда. Все мои мысли занимала Марина Вязеченко — моя девушка, невеста, почти жена. Точнее, наш разрыв.