Все бы ничего, если бы не грязь,
нет, не просто грязь, а непролазная грязища, образовавшаяся после
вчерашнего ливня. Понятно, от чего народ даже летом ходит в
сапогах. Как Олег не старался, через пять минут такой прогулки,
кроссовки наполнились противной жижей, а каждый шаг стал
сопровождаться чавкающим звуком. Вроде, в их мире, имелась у города
деревянная мостовая, которую потом раскопали в целости и
сохранности, тут по всей видимости до такого технического решения
не додумались.
С этим вопросом он обратился к
военному, как к признанному знатоку истории. На что получил ответ
исчерпывающий, но ни как не радовавший. Мостовая была, только
скрывалась под слоем грязи. Достаточно было шаркнуть ногой, чтоб
почувствовать стыки между бревен. По словам военного, выходило, что
сейчас вовсе и не грязно, а вот когда город действительно зарастает
грязью, то все, труба. В четырнадцатом веке умудрились даже
потерять слиток свинца, сто двадцать килограммов веса. Вещь не
маленькая, и не дешевая, выкинуть не могли, потеряли по
рассеянности. Так его и нашли археологи, через пятьсот лет, прямо
посреди улицы, под несколькими новыми слоями бревенчатой мостовой.
До дренажа додумались только в семнадцатом или восемнадцатом веке,
вот тогда и стало полегче, а пока – сапоги, срочно. Нет, блин –
ботфорты.
Владение у их нового знакомца
оказалось не маленьким. Наверное самое большое в районе.
Внушительных размеров дом стоял в глубине яблоневого сада. Хотя,
сада громко сказано, всего три дерева, но ни у кого из соседей
ничего подобного не наблюдалось. Предки Вторака явно не
бедствовали, раз у них нашлись средства на выкуп такого участка
внутри городских укреплений.
Сам дом, тоже не маленький, двух
этажный, был украшен резьбой на водную тему. Стилизованные
изображения корабликов, волн и подводных обитателей украшали крышу,
крыльцо и наличники. С окнами понятно,была
напряженка, традиционные амбразуры затянутые мутной пленкой. Олег
притормозил, стараясь представить этот дом с нормальными окнами.
Получилось быочень даженеплохо, вполне современно.
Мать у Вторака была совершенно не
похожа на угнетенную средневековую женщину. Скорей на некрасовскую,
та, которая и коня на скоку и в горящую избу. На появление трех
десятков нахлебников даже бровью не повела. После представления
быстро застроила прислугу, надавала заданий и занялась гостями.
Вечером же намечались большие посиделки по поводу возвращения сына,
а пока усиленно готовилась баня. Как в русских сказках, помыть
покормить и спать уложить.