Эзио наклонил голову так, что его дерзкие пряди закрывают часть лица, пока он обнимает пламя зажигалки, чтобы прикурить. И будь я проклята за то, что неотрывно наблюдаю, как его идеальные губы сжимают сигарету. Он затягивается и неспешно выпускает клубящийся дым изо рта. И я бы поверила его безразличию, если бы не эти проклятые глаза, в которых кроется моя маленькая смерть. Но, несмотря на это, я признаюсь себе, что он выглядит чертовски горячо, и ненавижу себя за то, что смотрю на него с искренней тоской в груди.
— Предпочитаешь, чтобы я спросил у него лично?
Монотонный ответ прилетает мне двойным рикошетом, в момент вызывая на арену мою злость.
— Ты не тронешь его! — прошипев в отчаянии, я шагаю к нему, но тут же замираю, испугавшись опасной ухмылки, подобной осколку бездушного льда.
Эзио цокает языком, не выпуская фильтр, а потом я вижу, как дергается его кадык.
— Значит, он тебе дорог? — с искаженным сожалением спрашивает он и выпускает струю дыма, избавляясь от сигареты, бросив ее себе под ботинки. После чего снова убирает руки в карманы пальто и делает шаг навстречу, вынуждая меня снова отступить к стене. — Какой по счету он в твоем списке?
Господи, он принимает меня за шлюху.
За жалкие секунды я теряю крупицы самообладания, буквально закипая от гнева и несправедливости. Его обвинение, подобно серной кислоте, ползет по моим венам, вынуждая дыхание участиться, а пульс застрять где-то в горле. Самый крах в том, что если этот мужчина в чем-то убежден, то быстрее ад замерзнет, чем он признает свою неправоту. И у меня нет ни единого шанса переубедить его в обратном. Но мне это и не нужно. Я хочу, чтобы он считал меня падшей.
Потеряв от безрассудства голову, я снова приближаюсь к Эзио, чтобы выплюнуть каждое слово ему в лицо:
— Ты можешь перерезать половину Европы и оторвать яйца тем, с кем я трахалась. Но Хансона не тронь, он мой друг! С ним у меня ничего не было!
Его челюсти напрягаются так, что даже в плохом освещении я прослеживаю острую линию скул. Но неожиданно Эзио переключает свое внимание на что-то другое, и я испуганно прослеживаю траекторию его горящего взгляда. Он протягивает руку, чтобы подцепить медную прядь, и я трусливости отшатываюсь назад.
— Твои волосы… Что ты с ними сделала? — тихо спрашивает он, позволяя услышать немного уязвимости, которую он тут же прячет за гримасой.