Повелитель грёз - страница 2

Ночь была чёрной, как антрацитовая россыпь под блеклым светом уличного фонаря. А ядовито-жёлтую луну будто наспех замазали угольной гуашью: она пыталась всплыть из густых туч, но каждый раз погружалась обратно.Ольга, Анька, Элка и Стас, который, похоже, претендовал на Элку, и небезуспешно, шли по лесу, освещая фонариками тропу. Свет бежал по шершавым стволам сосен по обочинам, по пожухшей августовской траве. Перегон на триста третьем километре остался далеко позади, а впереди – только лес.– Женщины! – в который раз ворчливо протянул Стас. – Прособирались до темноты. Щас фиг знает, куда идти. Где этот ваш домик-то?– Ну скоро уже, за поворотом! – раздражённо откликнулась Анька. Она почёсывалась и постоянно отмахивалась от вездесущих комаров. – Да ты бы нам все мозги вынес, если бы мы водку и пироги забыли!– Ещё марафетились полчаса… – начал Стас, но Ольга его оборвала:– Остынь, герой. Мы-то как надо оделись.

И вправду, они с Анькой шагали в простых футболках и джинсах, куртки прицепили на рюкзаки. А вот Элка красовалась в облегающем топике, явно для Стаса старалась. И её старания не прошли даром: он поигрывал мускулами, травил пошлые анекдоты. Ольга дружила с Анькой и Элкой ещё с детского сада. Анька уже успела дважды выскочить замуж и развестись, Элка выгнала жениха прямо перед свадьбой: застукала с собственной двоюродной сестрой. Одна Ольга «болталась непристроенная», как выражались подруги. Потому-то и затеяли два года назад гадание на суженого в старом доме у Элки, оставив подружку наедине с зеркалом. А в итоге долго успокаивали ревущую Ольгу и до сих пор не понимали, почему в комнате был такой бардак, когда они вломились туда на её крик. Теперь они были твёрдо убеждены, что на Ольге венец безбрачия, и периодически зазывали Ольгу снять этот самый венец к очередной знахарке. Ольга упрямо отбрыкивалась и слала всех лесом.Лес всё тянулся и тянулся. Тропа давно сузилась и почти исчезла, превратившись в коридор из угрюмых сосен. Ольга поняла, что они заблудились. Чем дальше они шли, тем громче шумели вверху кроны деревьев под порывами ветра. Под ногами всё чаще попадались шишки и болотные кочки.– Да сколько можно-то? – взвыл Стас. Он сбросил на землю рюкзак и подёргал затёкшими плечами. – Анька! Где ваша избушка на курьих ножках?– Да заблудились мы! Не видишь, что ли? – сердито буркнула Ольга. – Надо палатку ставить. В такой темноте шариться бесполезно. Утром хоть тропинку можно найти.– Ты бы вообще помолчала, поедательница пауков!Это был удар ниже пояса. О том, что Ольга однажды случайно съела паука, знали двое – лучшие подруги. Анька с презрением глянула на Элку.– Совесть последнюю за мужика продала. Тьфу!– Спасибо, Эллочка, – не удержалась Ольга и отвернулась к лесу.– Да что я такого сделала-то?! – притворно удивилась Элка. Было видно, что ей неловко оттого, что Стас выболтал то, о чём не просили.– Это был мой секрет, – уточнила Ольга. – Я тебе его доверила. А ты моё доверие предала. Так ясно?Элка тут же разразилась возмущёнными криками: мол, это было давно, ещё в садике, да стоит ли вообще на такое обижаться. Стас, конечно, тут же её поддержал: кто старое помянет, тому глаз вон. Анька сердито упёрла руки в боки и пошла в наступление с обличительной проповедью о предательстве. Бог знает, сколько бы они ещё так препирались, если бы Ольга не подняла руку:– Тихо! Я вижу какой-то огонёк!В самой глубине леса виднелось жёлтое пятнышко.– На костёр не похоже, ровно горит, – заметил притихший Стас.– Давайте там и переночуем или хоть дорогу спросим, – решила Анька.Они направились туда, где горел огонёк надежды. Шли гуськом, друг за другом: чаща стала совсем угрюмой, непроходимой. Разлапистые елки били ветками по лицу, колючий можжевельник драл руки, а ноги в сапогах увязали во влажных кочках. Ольге даже почудилось, будто, свернув с тропы, они пересекли какую-то границу, словно лопнула какая-то туго натянутая между стволами деревьев струна, которую они нечаянно задели. Она даже услышала этот тонкий высокий звук и оглянулась на всякий случай, но со всех сторон наваливалась густая тьма. Только где-то в вышине зловеще рассмеялся козодой и с противоположного конца леса ему в ответ заухал филин.Домик оказался древней одноэтажной развалюхой с покосившимися воротами. Он на треть врос в землю, демонстрируя свой почтенный возраст. Один ставень держался кое-как и болтался, поскрипывая на ветру.Элка хмыкнула:– Его, походу, строили в начале прошлого века.В избушке было темно и пыльно. Стас сразу расчихался. Анька посветила фонариком и нашла кухню с сероватой печью, покрытой паутиной трещин.Ольга обнаружила заросшую мхом кровать с железными шариками, шкаф без одной створки и кучу какого-то непонятного хлама в углу. На широком подоконнике нашлась гитара, осыпанная синим лунным светом. Она оказалась очень старой, потемневшей от времени. Но что самое странное: струн не было. Колки были, лады тускло поблёскивали на грифе, а струн – ни одной. Будто кто-то снял их все за ненадобностью или их и не было никогда.Ольга обвела пыльный гриф и деку, воображая, что задевает струны, и тихонько напела:– И сегодня я не засну,Если ты не зажжёшь луну…В мире что-то сдвинулось. Повернулось. Будто реальность обернулась вокруг своей оси несколько раз, как механизм заводных часов. Изба зловеще закрипела. Ольга попятилась и бросилась в кухню.Там в свете одинокой свечи у окна, которая и привела их сюда, друзья ели какие-то пироги. Широкая тарелка на столе быстро пустела: Стас с причмокиванием дожёвывал последний кусок.– Вкуфнятина!– А-а, офень вкуфные, – с набитым ртом поддержала Анька и отломила кусок от своего. – На. Попробуй!– Не буду, – Ольга отшатнулась. – Тут ведь хозяин есть. И не для нас он их готовил.– Ой, да брось, нету тут никого! – отмахнулась Элка, с наслаждением слизывая крошки с губ. – Дом заброшенный, кто-то принёс свеженькое да и оставил...– Ребята! Очнитесь! – завопила Ольга. – Вот именно что оставил! Так покойникам еду оставляют! На помин! Вы что, не видите, дом двигается! Он оживает!Стас достал из рюкзака термос, чтобы запить пироги, и поморщился:– Это тебя с детства так глючит? После паука?– Девочки! – заорала Ольга. – Валим отсюда!Зловещий скрип уже слышался со всех сторон. Дом на глазах менялся, обретал краски, рос в объёме. Грязь, мхи и пыль исчезли разом, вместо них на полах расстелились тёмные ковры, стол, за которым они сидели, посветлел массивной столешницей светлого дерева, украшенной по краю затейливой резьбой. – Ой... – тихо выдохнула Анька. – Лёля, это чё, глюки уже?– И меня накрыло... – проныл Стас. – Я это тоже вижу.– Пироги с чем были? – прошептала Элка, засовывая себе два пальца в рот. –Волчье лыко?Со звонким треском появлялись ступеньки широченной винтовой лестницы, уводящей на второй этаж. Теперь везде было светло от ярко-жёлтых ламп на стенах, они освещали уже не дом, а здоровенный терем с толстыми балками в виде балясин – сравнительно новенький, но уже обжитой: вкусно пахло сосной и липой, но запахи крепкого чая и мягкой кожи тоже вмешивались в этот ряд.Ольга вздрогнула, когда входная дверь заскрипела.На пороге показались два бугая, похожих друг на друга, как две капли воды. С чёрными волосами до плеч, затянутые в кожаные жилеты, которые будто нарочно демонстрировали рельефные мышцы, угрожающе перекатывающиеся под кожей.– Смотри, Иваш, забрались в чужой дом и натворили бед! Осквернители... – пробасил один, увидев пустую тарелку.– Верно, Иван. Казнить осквернителей! – сжал кулачищи второй. – Сожрали всё подношение!– Ребята... – начала бледная Анька, доставая из кошелька купюры. – Вот, возьмите всё, что есть. Больше нету. Всё возьмите.– Мы не знали, что тут кто-то есть... – проблеял Стас.– Как сюда попали, смертные?! – пророкотал Иван. Теперь Ольга поняла, что он был чуть крупнее и старше брата.– Я эм... огонёк увидела, – охрипнув от страха, ответила Ольга. – Мы заблудились.Близнецы хмуро переглянулись. Они отвернулись и с минуту переговаривались. Можно было услышать «зодчий» и «ведьма».– Смерти предать осквернителей, – наконец выдал вердикт Иван. – Лезут, куда не просят, жрут, что не им приготовлено...– Не, ребят... – Ольга примирительно подняла руки. – Давайте мы вам новых пирогов привезём. Замнём на дружеской ноте, а?– А ну не лезь, малахольная! – рыкнул Иваш, замахиваясь. – Можешь катиться ко всем чертям: ты подношение не лопала! А остальные умрут.– Я не хочу умирать! – заголосила Элка.– Считайте, что я ведьма! – Ольга вытащила из рюкзака шокер и потрещала им перед близнецами. – Заколдую!– Ну-ну, – ухмыльнулся Иваш. – Чтобы стать ведьмой, надо живого паука съесть!Ольга на мгновение оторопела, оглянулась на подруг и вдруг рассмеялась, вспомнив тот дурацкий случай в детском саду. В тарелку на завтраке упал крохотный паучок. Она его закопала в манной каше и отодвинула тарелку. А потом отвлеклась на что-то и забыла про паучка. И съела кашу с ним.Этот факт по-настоящему рассмешил её, и страх позорно убрался куда-то в глубины души, как побитая собака.– А кто вам сказал, что я его не съела?Иван ухмыльнулся.– Ну покажи тогда, ведьма, что умеешь!К своему удивлению Ольга даже не испугалась. Её всё ещё разбирал смех от этого дурацкого случая с пауком. Она взмахнула рукой, будто колдуя, но вдруг в воздухе ярко заискрило: огоньки срывались не с шокера, а прямо с её пальцев.Близнецы испуганно отшатнулись.– Буди Зодчего, Иваш! Иди, а я этих постерегу!Иваш загрохотал тяжёлыми ботинками, взбегая наверх.– Кто этот Зодчий, мать его? – прошептал Стас. – Местный смотрящий? Мы к бандюкам попали!– Отпусти нас, – предупредила Ольга. Её охватила эйфория от всесильности. – А то в жабу превращу!Иван хмуро попятился, но набычился и перегородил собой входную дверь.От тяжёлых шагов на лестнице Ольгу пробил озноб. Она ожидала увидеть бугая ещё более крупного, чем братья в кожанках, но тот, что предстал перед ними, произвёл эффект гораздо больший.Прямо из-за Иваша показался самый обыкновенный мужчина среднего роста. Он шёл неторопливо, словно сознавая свою власть. Ноги в узких сапогах ровно чеканили шаг. В тёмные джинсы его была заправлена простая чёрная рубашка, а на плечи падали белые волосы, перехваченные на лбу металлическим обручем. Черты лица, резкие и впечатляющие, наводили на мысли о сказочных воинах и таинственных колдунах: властный взгляд из-под широких бровей будто гипнотизировал, не давая возможности отвести глаза.