Мои размышления прерывает сам Кир. Заходит в темную гостиную и
топчется у входа, нерешительно покхекивая. Поднимаю голову.
— Простите... — хрипло начинает он и осекается, видимо, по моему
лицу хорошо видно, что не прощу. — Мм... Мне мыться сегодня?
— Как хочешь, — по возможности бесстрастным голосом отвечаю я и
возвращаю своё внимание к буку.
— Мн... кхм... а... где отец?
Я щурюсь на него, с трудом удерживаясь от замечания, мол, не
заслужил ты право его отцом называть.
— Спит.
Кир кивает и замолкает, но не уходит. Я невидящим взглядом
смотрю в бук и жду. Экран гаснет.
— Вы... сердитесь? — тихо и сипло спрашивает Кир.
Я отвечаю не сразу, чтобы не взорваться.
— Я в ярости, — говорю тяжело. — Я не хочу тебя видеть и
слышать.
Он кивает и поспешно ретируется в кухню, а оттуда в прихожую.
Надо надеяться, пошёл к себе. Потому что если он сбежал... нет, я
даже думать не хочу, что станет с Азаматом.
Я просиживаю внизу всю ночь. Даже гармарра не усыпляет сегодня.
Только уже хорошо засветло понимаю, что можно попробовать лечь.
Лифт стоит внизу, значит, Кир им не пользовался. Я не пойду
проверять, у себя ли он. Мне хватило один раз обыскать весь дом,
когда он пропал. Обойдётся, много чести маленькому засранцу. Иду в
нашу с Азаматом спальню — где нет Азамата — и падаю на постель, как
есть, в домашних штанах и халате, не переодеваясь, даже не
накрывшись одеялом. К счастью, засыпаю.
Днём меня будит Азамат. Он бледный и осунувшийся. Я недовольно
ворочаюсь и понимаю, что отлежала шею.
— Лиза, — зовет муж. — Ты не заболела? Скоро уже солнце
сядет...
— Я поздно легла, — говорю, сажусь и принимаюсь растирать шею
сзади. — Дай мне вон тот синий тюбик...
Азамат не просто даёт мне тюбик, но и втирает содержимое в
больное место.
— Ты сам-то как? — спрашиваю, расслабляясь под его уверенными
руками.
— Ничего, — вздыхает он. — Кир сказал, ты его теперь
ненавидишь.
— Ты с ним разговаривал? — удивляюсь.
— Ну так... Мы перекинулись парой слов. Я попытался с ним
поговорить нормально, но он отмалчивается, а я не хочу
навязываться. Если уж ему неприятно моё общество...
— А жирно ему не будет? — рыкаю я. — Он немного не в том
положении, чтобы выбирать, общаться с тобой или нет! Тебе не
кажется, что кто-то зажрался вообще? Поначалу дрожал, как бы не
убили, а теперь, видите ли, отец ему рожей не вышел!