— Вот это номер! А почему я о таком не слышал? — присвистнул
Селезнев.
— А ты слушай дальше и не перебивай, может, и узнаешь, —
огрызнулся Налойко, недовольный тем, что его снова перебили.
— Молчу-молчу!
— Так вот, узнали всё это дело чекисты, да нагнали солдат. Всё
честь по чести — окружили, оцепили, вертушки военные над посёлком.
И объявляют по матюгальнику — либо сдаётесь, либо всех покрошим на
бишбармак. Ну, а чужаки, сам знаешь, без боя сдаваться не любят.
Попытались прорваться, и, может, чего и получилось бы у них, но там
и Костя был, и Инна, что льдом любит побаловаться, и ещё с десяток
другой из этого, как его, второго поколения. И это не считая
Игроков попроще, навроде тебя, парень, да целой армии солдат. Хотя,
если честно, нас, солдат да Игроков попроще, они бы в салат там
покрошили — сотни три их там было, и магов десятка четыре. Но нашла
коса на камень — Костя с Инной сцепились с их главарями да
отбросили их обратно. Вот тогда то самое интересное и началось.
Выкинув бычок в окно, прапорщик сплюнул и поднял стекло.
— Вышел простой люд и говорит — что ж вы, уроды, творите, а? Они
ж, в отличии от вас, таких сяких да нехороших, нас защищали, а вы
теперь на них с автоматами?! Не дадим, мол, убирайтесь откуда
пришли, господа хорошие, либо стреляйте по нам! Ну и мы
остановились — не будешь же в безоружных баб да стариков стрелять,
правильно? И не только солдаты — даже офицеры, даже чекисты, стоят,
орут на людей, но оружие не трогают. Попробовали с вертушек да
гранатомётов — а они там щитами колдовскими обиваются, не прошибёшь
так просто, надо в атаку идти, дать место нашим колдунам да всяким
мечникам, что бы вблизи его прошибить. А народ возьми да встань
вокруг этого их купола — доведены были, понимаешь, людишки, до
самой крайности. Видели, что солдаты глаза отводят, автоматы
опускают, понимали, что никто стрелять не будет. Вот тогда-то всё и
случилось.
Помолчав немного, Налойко тяжёлым голосом продолжил.
— Командовал той операцией полковник Чистаков. Суровый мужик,
конторский офицер, старой закалки — так о нём говорили. Берёт он
матюгальник и орёт — не разойдётесь через минуту, прикажу огонь
открыть. А люди ему в ответ — не посмеешь, шакал паршивый. Да я и
сам, честно говоря, так думал. А он минуту прождал, да как прикажи
стрелять на поражение. Никто, естественно, не решился. Инна с
Костей и остальные ваши стоят, молчат, растерялись — не такие они
ещё матёрые были, как сейчас, ох не такие. Чистаков как начни на
своих орать, угрозами сыпать, а бойцы всё одно взгляд прячут,
мнутся, но оружия не поднимают. И тогда полковник решился, так
сказать, пример подать. Стоял там у него рядом пулемёт, на треного.
Он пинком стрелка отогнал, вскинул оружие — здоровенный, лосяра,
несмотря на годы был — и дал очередь в воздух.