– Это так, – согласилась Лина. – Но лучше бы все-таки без нее…
– Ага, как бы не так! И все остальные тоже нагишом, как в бане?
– Ну почему обязательно в бане, – не согласилась она.
– Ну если любовь, тогда – другое дело, – парировал я глупо.
– Значит, любовь – это для тебя дело? – не унималась она, но я не понимал, в шутку сказано или всерьез.
– Да перестань ты придираться к словам. Любовь есть любовь. Много ты понимаешь в этом…
– Мне кажется, любовь не понимают – ее чувствуют. А если чувства нет, значит, просто влечение или страсть, или просто тяга к близости.
– Инстинкт, что ли? – уточнил я.
– Ну, инстинкты – это у животных, а у людей другое… Наверное, в этом чувстве, на дне его, прячется надежда на то, что это когда-нибудь переродится в любовь. Если, конечно, так получится или повезет…
Я слушал Лину и удивлялся ее внезапной мудрости, любуясь при этом непосредственной юной убежденностью.
– Да, ты права: любовь – это великое везение, – не мог не согласиться я.
– А ты любил кого-нибудь по-настоящему?
– Ну как по-настоящему? Была у меня жена, мы разошлись, не захотела ждать постоянно, нашла другого. Может, если бы любил, простил бы, а так – я дал развод. Да и детей у нас не было, а дети в этом деле, как тормоза на скорости.
– Давно это было?
– Почти пять лет прошло.
– Ну и что? Никого не нашел за это время? – допытывалась она.
– Да при чем тут нашел – не нашел! – начал заводиться я. – Спать есть с кем, проснуться не с кем…
– Это ты хорошо сказал, – Лина задумалась. – У меня тоже не все гладко было, а теперь – тем более. В том джипе, что за нами гнался, был человек. Он считал, что я – его собственность. Хотел на мне жениться и настаивал, чтобы я «гяур» прошла – мусульманкой стала. Тогда ему было бы не зазорно ввести меня в отцовский дом. А у него на Кавказе уже одна жена есть. Его дочери уж в школу пора. Говорил, что в 17 лет родители их оженили. А у жены что-то с почками серьезное, когда рожала, чуть не умерла. Так вот Тимерлан говорит, что сына хочет от меня… Их клан вначале крышевал наш клуб, а теперь уже с полгода как выкупил все заведение. И теперь он там начальник по кадрам, все девочки-танцовщицы через него проходят… У меня-то контракт еще с предыдущей фирмой был, а 1 сентября заканчивается. Я сказала, что уйду, так Тимур бесится, места себе не находит. Ты сам видел, как «опекает». Шаг в сторону – попытка к бегству, карается расстрелом, как он любит говорить. Дядя Рома пытался с ним договориться, ну и договорился до открытой вражды и откровенных угроз. А теперь, когда отец мне в Америку грин-карту сделал и сам в Москву прилетел, так все совсем на последнюю грань встало. «Или папа с мамой, или я», – так он говорит.