– Доброе утро, принцесса, – поздоровался я с ней.
– Привет, засоня. Голова не болит после вчерашнего?
– Да нет. Я в порядке…
– Может, хочешь чего-нибудь крепенького?
– Ну если только рюмку коньяка с лимоном, – пошутил я. Но шутка была принята всерьез.
– Садись за стол, – пригласила Лина. – Будем завтракать.
– А что, только вдвоем? – удивился я.
– Да, рано утром позвонил дядя Рома и вызвал Павла. Вернее, он хотел, чтобы ты приехал к нему. У него сегодня с утра в Москве и области какие-то срочные дела. Но Павел сказал, что ты нагрузился, и лучше, если поедет он. Дядя поворчал и согласился.
– А что ворчать-то, сам ведь сказал вчера: «Отдыхайте». Вот я и расслабился, а теперь оправдываюсь непонятно за что.
– Да не переживай ты! Лучше пережевывай, – скаламбурила Ангелина. – Вот твой коньяк с лимоном и бутерброд с форелью.
Я с удовольствием выпил рюмку янтарной ароматной жидкости, лимон и розовая форель подчеркнули выдержку и благородство напитка.
– Тебе кофе с молоком? – спросила Лина.
– Да бог с тобой, – порывисто остановил я ее. – Молоко с лимоном не сочетаются. Лучше просто черный кофе, ну и пару капель коньячку в него не повредит, – выдал я древний рецепт номенклатурных дегенератов.
– Ну ты даешь! – рассмеялась Лина. – С утра весь день под откос пустишь.
Но коньяк в кофе все-таки добавила. Настроение у меня стало подниматься, как двухместная «цесна», только что оторвавшаяся от взлетной полосы аэродрома. Тихая и мягкая идиллия обволакивала каким-то давно забытым тревожным чувством.
– Что с тобой? – спросила Лина, заметив во мне перемену.
– Я, кажется, поплыл в неизвестном направлении…
– Это как? – рассмеялась она звонким смехом, лукаво поглядывая на меня.
– Ну как, как? Такое чувство, что это утро, с солнцем, кофе и коньяком, и с красивой молодой женщиной рядом, никогда не кончится. Чушь, конечно, но так захотелось тишины какой-то, размеренной жизни, что ли… ну и всякое такое… Даже тревожить это чувство жаль.
– А что это у тебя «всякое такое»? – улыбаясь, поинтересовалась Лина.
– Ну вот, весь кайф поломала, – заворчал я беззлобно.
– Странный ты, Слава, какой-то. С первого взгляда простак-простаком, а приглядишься – вроде это у тебя маска, за которой ты скрываешь свою суть, – выдала она, разглядывая меня, будто видела впервые.
– Да ладно тебе, у всех у нас маски надеты, а у некоторых порой и по две-три сразу! А не спрячешься – ходишь, будто голый среди одетых. Лицу в маске тесно, а без нее – неуютно.