– Куда? Куда спрятал?
Тишина, вновь затопившая квартал, подступила к стенам дома, из
которого неслись вопросы. Пожелала влиться, воцариться; не смогла.
Казалось, сам дом сопротивлялся ей: кряхтел, постанывал. Под полом
скреблась мышь, с крыши сыпался мелкий сор – и вторило уютным
житейским звукам хриплое ворчание:
– Куда спрятал, а? Найду! Все равно найду...
Голос прервался. Послышался хруст, и следом – довольное
чавканье. Довольное? Ну, не очень-то. В чавканье, как перед тем в
ворчании, занозой пряталось, зудело и кололось раздражение, готовое
перерасти в глухую злобу.
Жалобно застонал пол под тяжелыми шагами. Кто-то бродил по дому,
нимало не заботясь о производимом шуме. Любопытная луна сунулась в
окно, к счастью, не завешенное шторами из бамбуковых планок. По
комнате, спотыкаясь, ходил человек: вздыхал, жевал, плямкал губами.
Сунулся в дальний угол, растворился во тьме. Возник опять:
черно-белая мозаика из теней и бликов. У любого зарябило бы в
глазах, а там, глядишь, возникли бы скверные подозрения: да человек
ли это?
Беспокойное существо замерло посреди комнаты, купаясь в потоках
света, льющегося из окна. Сложилась единая картина: грубоватые
черты лица, распатланные волосы, складки мятой одежды. Пальцы рук
беспрестанно шевелятся, босые ступни переступают на месте, будто
мерзнут...
Человек, точно. У призраков, как известно, нет ног.
Тень, которую человек отбрасывал на стену, горбилась, несмотря
на то, что хозяин тени стоял прямо. Глянешь на него: мужчина за
тридцать. Глянешь на тень: старик? старуха?
Не разобрать.
Может, это луна шутки шутит? Ишь, как ухмыляется!
Человек убрел в другой угол, зашуршал там, судя по звуку,
промасленной бумагой. Забормотал:
– Спрятал. Куда спрятал? Найду!
С голосом человек тоже был не в ладах, как и с тенью. В нем
мешались сомнение и упрямство, угроза и жалоба, отчаяние и
надежда.
– Найду и съем!
Он раз за разом обшаривал комнату, что-то действительно находил,
отправлял в рот. Хрустел, жевал, чавкал. Скрипел половицами.
– Съем! Все съем...
В соседней каморке, прижавшись друг к другу, тише мыши лежали
двое: еще не старая женщина и мальчик лет пяти. Кажется, они даже
дышать боялись. Кутались в ветхое покрывало, словно желая укрыться
от холода. Да ну, какой там холод, лето на пороге! Главное,
отгородиться, завернуться с головой, не видеть, не слышать. Тогда и
оно, от чего ты прячешься, не увидит тебя, не услышит, не
найдет.