Забывшись, император с яростью
ударил по подлокотнику трона. Древесина ответила нерушимой
твердостью, помогла успокоиться и собраться с мыслями. Вошел слуга,
сообщая, что гонец из Грохха пришел в себя и готов говорить. Через
несколько минут юнец, совсем ещё мальчишка, вновь предстал перед
троном. Выглядел он неважно: мял руками край свежей одежды, дрожал
не то от страха, не то от усталости и, заикаясь, мямлил
извинения.
Император сдвинул брови, одним
взглядом прервав бессвязный поток слов.
— Докладывай по делу, гонец!
— Т-так т-точно! — мальчишка
вытянулся по струнке и задрожал ещё больше, но мямлить перестал. —
Противник неизвестен! Числен-нность неизвестна! Количество жертв…
Нет, количество выживших — неизвестно, Ваше Величество! Кто спасся,
те молятся. На Грохх напали не люди. А кто — никто не знает.
Простите, Ваше В-величество…
Император молчал.
Пальцы отбивали раздраженную чечётку
по полированному дереву, в высокие окна лился неуместно тёплый
солнечный свет — видимо, дождь кончился.
Тишина затягивалась.
— Ты знаешь, как они выглядели? —
спросил, наконец, император. — Любая информация, пусть даже
слухи.
— Я сам н-не видел. Т-те, кто
вырвался, говорили, н-ну… — мальчишка нервно сглотнул и продолжил
совсем шепотом, — говорили, что твари эти — из детских страшилок.
Сошли с гор чёрным оползнем, разбились на синеглазые тени и давай
рвать всё вокруг. Солдаты не справились. Огонь не справился. Всё
как в сказках, Ваше Величество. Даже жрецы отступили… А магов-то уж
века как нет.
Император поморщился, когда гонец
принялся говорить о народных сказках. От доклада больше не было
толка. Скоро вернутся соколы — их письма расскажут больше. Но стоит
ли ждать?
— Свободен! — резкий кивок на двери,
и мальчишка, отвешивая поклоны, выбежал из зала.
Все книги о магии давно сожгли, уже
никто не помнит, что такие были. Сочинять про неё запретили
давным-давно. Ещё когда Пятеро ушли, весь мир старался забыть. И
забывал. Сила жрецов царствовала на Изнанке мира, вырезала из неё
любое напоминание о власти ушедших. Молва, конечно, осталась, но
былое стало мифом. Миф — глупой сказкой. Простой люд её рассказывал
детишкам на ночь, кто побогаче — кривился, если услышит: им не к
лицу повторять глупости за рабочими и крестьянами.
Лишь одна семья во всей империи
знала прошлое и верила сказкам. Хранила секрет. Из поколения в
поколение передавала наследникам часть истинной истории.