Монеты тяжелые, приятно позвякивают в руке. Не пожалели меди
местные «фальшивомонетчики». Интересно, как монеты называются.
Каракули на аверсе, надо полагать, означают цифры. На всех мелких
медяках выбито: ! – надо полагать, так здесь обозначается единица.
На крупных медяках закорючка, похожая на наш знак вопроса, - это,
судя по всему, пятачки. Ну, и серебряная монета содержит знак !,
что лишь подтверждает мою догадку о том, что это единица. Ничего
сложного – деньги они везде деньги. Хоть в России, хоть в Африке,
хоть в Зургане.
Зургана – так, стало быть, называется страна, в которой я
нахожусь. Спасибо за подсказки, малец. Не подводи, я же отомстил за
тебя тем ублюдкам.
Маленькие медяки называются чель – самая мелкая
разменная монета в Зургане. 100 челей – это один тархи.
Серебряная монета – это и есть один полновесный тархи. Есть еще
золотая монета, содержащая 100 тархи. Называется она
дарель.
Ого, малец, как ты разогнался! Погоди, я не запомню все
сразу!
Я еще раз пересчитал деньги. Получилось, что у меня в наличии
ровно 147 челей. Интересно, много чего съестного можно купить на
эти деньги? А, Бруно? Молчишь? Ну, отдохни, парень, отдохни. Ты мне
сегодня и так здорово помог.
Мысль о съестном заставляет меня подняться. Пора возвращаться в
город. И на этот раз я приду туда не как помойный бродяжка, а как
гражданин, обладающий кошельком, в котором позвякивают монеты. Чели
и один серебряный тархи.
Жизнь, кажется, понемногу налаживается.
Порт я обохожу стороной – мало ли, может, охрана до сих пор
рыскает в поисках убийц. А на мне, между прочим, сапоги одного из
покойников, а также кошелек и стилет отправившихся в мир иной
надсмотрщиков.
Вскарабкиваюсь на небольшой, заросший высокой травой пригорок,
спускаюсь вниз, вспугнув старуху, пасующую коз, и оказываюсь на
окраине города. Двигаюсь по улочке, застроенной невысокими
кирпичными домами. Мостовой здесь уже нет, под ногами – смесь песка
и глины, которая в дождливую погоду, очевидно, превращается в
липкую грязь. И куда, спрашивается, смотрит местный Собянин?
Иду по улице, стараясь производить впечатление нормального
горожанина, знающего себе цену. Прохожие от меня уже не шарахаются.
Пару раз встречаю юных девиц – лет 15-16. Здешние отроковицы – так
на Руси в старину говорили – носят неброские сарафаны с широкими
поясами, выгодно подчеркивающими как переднее, так и заднее
богатство. Одна встреченная мною девушка настолько хорошо одарена
природой что я, даром что едва не подыхаю от голода, оглядываюсь,
смотрю ей вслед. Как бедра-то колышутся. Песня! А волосы какие!
Длинные, светлые, слегка волнистые.