Нередко ему приходилось быть на похоронах, в основном знатных чиновников, изучая в толпе провожающих усопшего свой новый объект. Вот там музыка была нужна. Без нее на кладбище просто бы нечего было делать: бросили гроб в яму и закопали, а во время процедуры можно было бы и помолчать. Зачем изгалялись над мертвым те самые люди, которые его заказали, Петр не понимал. Если покойник такой хороший, не нужно было его ликвидировать.
Петр не страдал отсутствием музыкального слуха и чувством ритма, но для чего возникала потребность у людей слушать хитро сплетенный вой дудок и треньканье струн – не понимал. А всех меломанов считал ненормальными. Самыми настоящими параноиками, по его мнению, были именно любители тяжелого рока и заунывной классической музыки.
В прошлом ему дважды приходилось работать в театре, во время спектакля. Кривляния актеров на сцене, которые он видел через щелку в занавесях ложи, выражавших свои чувства не только криками, но руками и ногами, были ему непонятны и бессмысленны. Единственный плюс состоял в том, что актеры не говорили, а кричали. Поймав момент, когда сразу трое заорали на сцене, Петр без помех ликвидировал какого-то чинушу в ложе, вместе с его любовницей. На два тихих хлопка пистолета, задавленных глушителем, никто не обратил внимания.
Разорвав пальцами скользкую упаковку, он стал неторопливо жевать подсоленные скользкие на ощупь арахисы, беря их из пакета левой рукой, чтобы не пачкать рабочую правую. До акции оставалось сорок минут. На улице почти никого не было. Лишь пробежали две девчонки с ранцами за спиной, и в молочный вошла и вышла пожилая парочка, старик и старуха. Он вел ее под ручку левой рукой, а в правой держал деревянный бадик и полиэтиленовый пакет с покупками. Оба были седые и сгорбленные. Зонта они не имели, шаркая изношенными потрепанными туфлями по асфальту, покорно сгибались под мелкой сыпью дождя. К старикам Петр относился без всяких эмоций, точно так же, как и ко всем остальным возрастным группам людей.
Почувствовав, что внутри у него натикало пятнадцать двадцать, Петр осторожно спустился вниз и приоткрыв половинку двухстворчатой толстой двери, стал наблюдать за нужным ему подъездом напротив. А в его подъезде, где он прятался, так никто и не появился: ни сверху, ни снизу. Дверь подъезда открывалась направо, поэтому ему был виден вход в тупик. Петр чувствовал, что объект придет именно оттуда, а не выйдет из какого-нибудь дома в глубине тупика. И не ошибся.