От
СПИДа сейчас почти не умирают — а вот от безразличия очень даже. Тут лекарства
не помогут, только погубят.
Конечно,
у мамы с папой было не всё гладко и до этого. Но никогда не прощу отца за ту
реакцию, что я первой увидел в его глазах, когда он понял, что всё запущено и
со здоровьем его жены, с которой прошёл чуть ли не всю свою жизнь. Облегчение.
Долбанное облегчение.
Ощущение,
что мне одному было не всё равно в той ситуации.
Ей было. Ему тоже. Он, видите ли, устал. Пожить захотел, для
чего ей умереть понадобилось.
А
потом я узнал, что жить он начал ещё даже во время её агонии. Пока мама
умирала, пока я пытался её вытащить, пока когда-то крепкая семья рушилась на
части.
А
потом моему папашке хватило наглости, едва переждав сорок дней, сообщить о том,
что он вот-вот женится. Натянуто улыбаться мне в лицо, всем видом безмолвно
прося поддержки, фотки мне показывать, о новой женщине и дочке её
рассказывать.
Хорошо
хоть в глазах его видел, что понимал он всё.
Это
не моя семья. Эта долбанная новая семейка не имеет ничего общего со мной. Я не
часть её, и никогда не буду.
Я
начал копить деньги на покупку отдельной квартиры. Работал как проклятый, брал
самые сложные роли, за которые больше платят. Сначала была мысль послать папашу
и уехать снимать отдельную хату на следующий же день, как узнал про его скорую
женитьбу. Но потом понял, что это не то. Не дам я ему эту свободу, буду
мельтешить перед ним с самым угрюмым видом, являя собой хоть какое-то подобие
его совести.
Если
я уйду сейчас — только облегчу ему участь. Когда ушла мама, не дрогнуло у него
ничего. Поскорбел для вида, ну может, немного воспоминания нахлынули, и что-то
искреннее было. Но быстро перестроился, свадьбу планирует чуть ли не у неё на
костях.
День,
когда я узнал о свадьбе, нехило по мне ударил. Даже не помню, что я делал и как,
функционировал ли вообще. Очнулся, наверное, только у порога школы будущей
«сестрёнки». Сам не знал, каким ветром меня туда принесло и зачем.
Хотел
ли я увидеть Настю? Вряд ли. Её лицо и без того впечаталось в сознание. Хватило
нескольких фоток в долбанных соцсетях. Она почти не использовала фильтры,
толком не позировала, себя не выпячивала. Живая, настоящая. Ещё глаза эти
светло зелёные большие, взгляд оленёнка какого-то. Так и не скажешь, что дочка
своей мамаши. Та смотрит иначе, увереннее и наглее.