– Внимание! – сказал человек с автоматом по-испански. – Это захват. Мы требуем беспрекословного повиновения и внимания.
Примерно две трети гостей испуганно замерли, остальные выглядели не только испуганными, но и озадаченными. Вместо того чтобы отпрянуть от человека с автоматом, они придвинулись к нему ближе. Это были те, кто не понимал испанского. Они принялись перешептываться с соседями. Слово «внимание» повторялось на множестве языков. Это слово было понято всеми.
Командир Альфредо ожидал, что после его обращения немедленно воцарится напряженная, настороженная тишина, но тишины не наступило. Перешептывание заставило его снова выстрелить в потолок, на этот раз не глядя. Он угодил в световую арматуру, которая взорвалась. Комната погрузилась в полумрак, осколки стекла попали гостям за воротники рубашек и в волосы.
– Захват! – повторил Альфредо. – Задержание! Это могло бы показаться удивительным – такое количество людей, не говорящих на языке принимающей страны, но не стоит забывать, что сборище затевалось для продвижения интересов иностранного государства, а два главных гостя не знали по-испански и десяти слов, и если Роксана Косс все же прекрасно поняла слово «захват», то для господина Хосокавы оно не значило ровным счетом ничего. Они оба подались вперед, словно это помогло бы им лучше понять своего врага. Примадонну, впрочем, сразу же заслонил собой аккомпаниатор. Его тело готово было принять на себя все пули, которые будут выпущены в ее сторону.
Гэн Ватанабе, молодой переводчик господина Хосокавы, наклонился к уху своего шефа и перевел ему все сказанное террористом на японский язык.
Нельзя сказать, чтобы это могло принести господину Хосокаве какую-либо пользу в данных конкретных обстоятельствах, но некогда он пытался учить итальянский язык с помощью аудиокурсов, которые прослушивал во время авиаперелетов. Для деловых целей следовало бы скорей изучать английский, но ему было важнее научиться понимать оперу. «Il bigliettaio mi fece il biglietto»[1], – говорила запись. «Il bigliettaio mi fece il biglietto», – беззвучно повторял он одними губами, не желая беспокоить соседей. Однако старался он совсем плохо, и к концу ауди-окурса не продвинулся в знании языка ни на йоту. Звук произносимых им слов заставлял господина Хосокаву вспоминать звук слов пропетых, и вместо учебного диска он вставлял в свой CD-плеер «Мадам Баттерфляй».