И вот второй раз… Я засекал вражеские орудийные позиции, и меня сморил сон, из которого толчком руки вырвал меня Парвиз. А ведь ничто меня так не мучает, как недосып, и господин Гасем, командир прибрежного укрепрайона, знал это и по возможности щадил меня.
– Ну как, ты с уловом?
– Парви-из… – застонал я. – Не видишь, что я сплю?
Я сел, ничего не соображая. Кирпичный бортик по периметру крыши был достаточно высок, чтобы скрывать нас от врага.
Парвиз тоже сидел на корточках рядом со мной, и вот он начал массировать мои плечи.
– Тебе семнадцать, мужчина уже! Должен бодрствовать – ты ведь наблюдатель! А ты дрыхнешь напропалую…
Я понял, на что он намекает: на ту похвалу, которой удостоил меня господин Гасем, сказав недавно: «Молодец! Вот теперь ты становишься настоящим мужчиной!»
Я ничего не ответил Парвизу. От начала ночи и до того, как уснул, сколько вражеских орудий я засек?
Там, по ту сторону реки, за пальмовой рощей, из одной из сотен кротовых кучек – вражеских земляных укреплений – выдвигался орудийный ствол и делал выстрел, а я в полной тишине напрягал зрение и, как только замечал эту неяркую вспышку, нажимал на пуск секундомера и потом весь обращался в слух.
Через несколько мгновений, когда до моих ушей долетал гром выстрела, я останавливал бег стрелки. Затем, умножив полученное время на скорость звука (333 метра в секунду), я получал эту страшную дистанцию, начинающуюся от одного из зарытых в землю вражеских орудий, идущую по прямой над пальмовой рощей и над пограничной рекой и заканчивающуюся в точке моего секундомера.
В тетрадь в кожаном переплете, оставшуюся от моего отца, я заносил результаты, а назавтра, при полном свете дня, предстояло пометить орудия на карте.
– Ну, что молчишь? – Парвиз перестал массировать мои плечи. – Спрашиваю: поймал что-нибудь? Я вон двух поймал, покрупнее прежних! Пойдем, глянешь на них. Они в бочке.
– Парвиз, дорогой мой! Дай поспать! Я к утру встану, еще буду наблюдать.
– Ну ладно, валяйся!
Но он тем не менее не уходил.
«Чего ему нужно? Еще двух, говорит, поймал…»
В те ночи, когда боев было меньше, Парвиз спускался в тот длинный проем, что тянулся вдоль причалов, позади громадных портовых кранов. Там были уложены трубы нефтепроводов, и там он находил путь к воде. Трубы были укреплены ниже причалов, но выше уровня реки, и здесь Парвиз облюбовал себе место, безопасное от вражеского обстрела, сидя в котором, он мог спокойно удить рыбу.