Валиор сверлил Катти тяжелым взглядом. Каттинар уже успел
подумать, что он не поверил ему и сейчас начнет допытываться, что
произошло с приемышем на самом деле — от одной мысли об этом его
прошиб холодный пот, — но бывший стражник ограничился вопросом:
— Где вы видели его в последний раз?
— Недалеко отсюда. На развилке у опушки леса.
— И куда он направлялся?
— В сторону Старой дороги.
Валиор витиевато выругался.
— Значит, он уже дошел до Белого ручья, а то и до Горелой балки,
— подытожил он. — Сейчас уже темно, а он, конечно же, не заночует
прямо на дороге. Тьфу ты!.. Завтра утром одолжу у Сура лошадь и
поеду в город. Надо разыскать паршивца и вернуть его назад. Ну, он
у меня еще получит!..
Катти незаметно перевел дыхание. Валиор ему поверил. Правда,
завтра он поедет в город, и, конечно, никакого Безымянного там не
найдет. Но ведь причина, по который тот не смог добраться до
Энмерри, может быть какой угодно. В любом случае, за это спрос уж
точно не с него и не с его друзей.
Катти заставил себя выкинуть из головы мысль о приемыше,
увязающем в трясине и отчаянно колотящем руками по воде. «Пусть
так. Но это все равно давно закончилось, — сказал себе Катти. — И
самым лучшим будет побыстрее обо всем забыть».
Может быть, они отправятся на поиски завтра утром, — думал
Безымянный, стиснув зубы, чтобы они не стучали — этот клацающий
звук напоминал ему о том, что он замерз, чудовищно устал, и тело
одеревенело от долгого сидения на одном месте. Ночью на болоте
проще утонуть, чем выручить попавшего в беду. Он сам бы на их месте
тоже подождал, пока не рассветет...
Глаза у Безымянного слипались, так что он боялся, что уснет и
свалится с бревна. Но этот страх был далеко не самым сильным.
Безымянному уже случалось ночевать в лесу, но одно дело —
засыпать у догоравшего костра, когда над головой качаются
развесистые лапы старых елей, и совсем другое — сидеть одному в
кромешной темноте, держась за влажное, противно-склизкое бревно.
Cейчас он был бы рад услышать даже жутковатое уханье совы, но на
болоте было тихо, очень тихо. Только иногда он слышал чавкающие
звуки, как будто кто-то невидимый шел прямо к нему через топь, и
тогда мальчик чувствовал, как все внутри него сжимается от ужаса.
Крестьяне, обходившие эту часть леса стороной, с особым
удовольствием пугали друг друга страшными историями о болотах, и
приемыш в свое время слышал их вполне достаточно. Сейчас память
услужливо подсовывала ему самые душераздирающие куски этих
рассказов.