— Рыцарь, разумеется. А вообще-то правильнее было бы «лорд
Ирем», потому что он глава имперской гвардии и коадъютор
императора.
Безымянный выразительно присвистнул. Правда, он впервые слышал о
существовании подобных титулов и дорого бы дал, чтобы узнать, что
значит слово «коадъютор», но это не мешало ему оценить, насколько
знатным человеком оказался этот Ирем.
— Я тоже рыцарь Ордена и заодно — оруженосец лорда Ирема, —
пояснил его собеседник таким тоном, словно говорил "я —
император".
Безымянному очень хотелось бы узнать об Ордене побольше, но
задать попутчику очередной вопрос он просто не успел. Ирем взмахнул
хлыстом над крупом своего коня, тот с места взял в галоп, а вслед
за ним рванулись остальные лошади. Приемыш больно прикусил себе
язык и судорожно обхватил Эрлано вокруг талии, чтобы удержаться на
коне.
Если бы не стук копыт, Безымянный бы поверил, что он просто
плывет над землей, пока по обе стороны от них со страшной скоростью
мелькают темные деревья. За факелом в руке у ехавшего рядом
всадника тянулся шлейф из рыжих искр.
Темнота понемногу рассеивалась. Было уже около четырех часов
утра.
Громкий голос Валиора был слышен еще с крыльца. Но когда
Безымянный дернул дверь и вошел, мгновенно стало тихо. Валиор,
стоявший у стола и опиравшийся о его край обеими руками, словно его
не держали ноги, повернулся к приемному сыну, да так и застыл,
сверля его тяжелым взглядом.
Безымянный подумал, что с Валиором в последнее время творится
что-то странное. Понятно, отчего он разозлился, когда полагал, что
его средний сын сбежал из дома. Но почему он взъелся на него,
увидев рядом с сэром Иремом? И почему так мрачно смотрит на него
сейчас?
Приемыш отвел взгляд, чтобы его вид не показался Валиору
вызывающим, и только теперь заметил то, что должен был увидеть с
самого начала. Фила сидела за столом, подперев голову руками, и
даже в полумраке было видно, что ее глаза опухли и покраснели так,
как будто бы она недавно плакала. Хотя какое там «недавно»!..
Приглядевшись, Безымянный обнаружил, что по щеке его приемной
матери медленно ползет слеза.
— Что случи... — начал он и сразу же осекся. Ну конечно! Она
плачет, потому что Вали забирают в крепость Четырех дубов.
— Мама, не надо... с ним все будет хорошо, — пробормотал он,
подойдя к Филе и порывисто обняв ее за плечи. Ему было очень
стыдно. Как он мог забыть о ней, когда шатался по лесу и болтал с
Вали у ворот... да еще завидовал ему, совсем забыв, каким ударом
должен стать его отъезд для остальной семьи. До сих пор он никогда
не видел Филу плачущей и сейчас чувствовал себя беспомощным, не
зная, как ее утешить. Все приходившие на ум слова казались
Безымянному тяжеловесными и неуклюжими. Возможно, потому, что сам
он, хоть убей, не мог воспринимать случившееся с Вали, как
трагедию.