Безымянный был оглушен ударом и почти не почувствовал боли, а в
следующую секунду ему стало не до того, чтобы прислушиваться к
своим ощущениям, потому что Валиор нагнулся, сгреб его за шиворот и
рывком поставил на ноги.
— Это ты во всем виноват, — прошипел он, встряхнув мальчика, как
яблоню в день сбора урожая. — Я сразу понял, что он здесь из-за
тебя! И он, и они все... Если б я только знал, чем это кончится,
никогда бы не согласился взять тебя к себе. Гаденыш, выродок
проклятый!
«Да он просто спятил! — думал Безымянный, чувствуя, что его ноги
почти не касаются земли — Узнал, что Вали забирают, и
рехнулся...»
Злость уже прошла, и сейчас ему было просто страшно. Чего можно
ожидать от Валиора, потерявшего рассудок, он не знал — и совершенно
не стремился это выяснить.
— Прекратите! — слабым голосом сказала Фила, с ужасом глядя на
мужа и сына.
К счастью, Валиор ее послушался. Он отпустил рубашку Безымянного
и выпрямился, тяжело дыша. Потом уже куда спокойнее сказал:
— Иди-ка спать. И не вздумай завтра с утра пораньше снова
куда-нибудь смыться. Хватит! Ты уже достаточно бездельничал. Пора
приставить тебя к делу. Завтра я решу, куда тебя девать.
Та сторона лица приемыша, куда пришелся удар Валиора, до сих пор
горела, как обваренная. Безымянный избегал смотреть на своего
приемного отца, чтобы его взгляд не выдал переполнявшего его
негодования.
«„Завтра он решит!“ — передразнил он Валиора мысленно. —
Посмотрим, как тебе это удастся... потому что завтра меня здесь не
будет».
Он и сам не понял, как случайная запальчивая мысль мало-помалу
безраздельно завладела его воображением. Свою роль в этом сыграла и
беседа с Иремом, и зависть к Вали, и, конечно же, обида на
приемного отца.
Какое-то время Безымянный притворялся спящим, выжидая, пока
взрослые улягутся. Близнецы, отправленные спать одновременно с ним,
возились на постели, перетягивая одеяло и толкая Безымянного,
занимавшего самый край грубо сколоченного лежака. В любой другой
день он шикнул бы на них, но сейчас опасался, что после всего
случившегося они, чего доброго, расхнычутся вместо того, чтобы
угомониться и заснуть. Единственная в хижине кровать, на которой
спали Валиор и Фила, стояла у стены и при необходимости
отгораживалась занавеской. Приемыш почти час лежал с открытыми
глазами и прислушивался. Наконец, Валиор всхрапнул, перевернувшись
на спину, и мальчик понял, что все в доме спят. Можно было
приступать к осуществлению своего замысла.