От этой мысли Безымянного обдало холодом, и ему даже показалось,
что лучше всего забыть эту нелепую идею о побеге. Куда ему,
собственно, идти? Здесь мама, Близнецы, здесь лес, знакомый как
свои пять пальцев... И даже вредные соседи показались не такими уж
противными, когда он представил, что придется встать и выйти в
темноту и неизвестность.
До встречи с Иремом он бы, наверное, остался. Но теперь
Безымянный чувствовал себя, как щепка, пущенная по течению ручья —
его неудержимо увлекало в сторону чужих и незнакомых берегов. И
сопротивляться этому неумолимому течению Безымянный не только не
хотел, но и не мог: он твердо знал, что, если смалодушничает и
останется сегодня — завтра все равно уйдет. К тому же Валиор,
вообразивший, будто это Безымянный показал отряду чужаков дорогу к
их деревне (будто без него бы не нашли!) теперь житья ему не
даст...
Приемыш осторожно спустил ноги с лежака и встал. Стараясь не
шуметь, забрался на чердак по маленькой скрипучей лесенке. Свечка
ему была не нужна — все нужное он мог найти наощупь. Из кучи хлама
были по очереди извлечены дорожная котомка, покоробившаяся фляжка,
которой Валиор пользовался еще во время службы в крепости, и старые
сапожки, из которых вырос Вали. Босиком далеко не уйдешь, уж лучше
обувь на три пальца больше нужного размера.
Запасной одежды у приемыша не было. Только рубашка, отложенная
Филой для стирки и лежавшая в корзине прямо возле изголовья. Лезть
туда Безымянный не решился, но зато прихватил со стола несколько
яблок, кусок сыра и обрезки ветчины. Он взял бы больше, но решил,
что напоследок обокрасть приемную семью будет намного хуже, чем
денек поголодать в дороге. А потом он купит все, что пожелает.
Денег у него теперь так много, что не сразу и представишь, на что
их потратить.
Поразмыслив, он взял гребень, который входил в приданное Филы и
которым она чуть не каждый день расчесывала волосы приемыша и
Близнецов (Вали обычно удавалось отвертеться), снял с шеи кожаный
шнурок с собственноручно вырезанным талисманом, намотал его на
ручку гребня и оставил на столе. Пусть мама знает, что он думал о
ней, перед тем как уйти. Кто знает, может быть, однажды он опять
придет сюда... в таком же темно-синем рыцарском плаще, какой носили
Ирем и Эрлано. Или хотя бы в куртке стражника из Энмерри, но в
любом случае — с мечом на поясе. Когда у него будет меч, он сможет
постоять и за себя, и за других, и никогда не станет отводить
глаза, когда неподалеку обижают слабого или творят какое-нибудь
непотребство.