— Ты там оглох что ли, жиробасина?!
Быстрей давай!
— Не могу. Я и так на пределе
возможного двигаюсь, — решил всё же ответить я, чтобы он не
подумав, что я его игнорирую, не придумал для меня чего-нибудь
особенного.
— На пределе, говоришь? Да ты просто
не знаешь, своих пределов... Но ничего, скоро узнаешь... Лёха!
— Да, Пётр Сергеевич? — тут же
отозвался сзади меня пацан, который обогнал меня уже на круг и
теперь дышал мне в спину.
— Забеги в комнату спортинвентаря и
принеси скакалку!
— Понял!
Я прям пятой точкой почувствовал, что
ничем хорошим для меня эта просьба не закончится и попытался
ускориться. Бестолку. Ноги упорно отказывались передвигаться
быстрее. Я и так-то был уже на пределе. Не привыкшее к подобным
нагрузкам тело уже отказывалось мне повиноваться. Сердце колотилось
как сумасшедшее. Пот чуть ли не ручьями стекал с меня, заливая
глаза и добрался по моему, даже до задницы. Воздуха в груди
отчаянно не хватало и я чуть ли не задыхался уже. Ноги
подкашивались. Ну нахрен. Надо перерыв сделать, решил я, собираясь
сбавить ход до медленного шага, и тут мою жирную задницу ожгло
таким огнём, что я чуть не подскочил и возмущённо обернувшись,
увидел прямо за собой этого Лёху, со сложенной вдвое скакалкой в
руке.
— С-сука! Ты что творишь?
— Извини, чувак. Ничего личного. Все
вопросы к тренеру, — пожал он на ходу плечами и стегнул меня ещё, в
этот раз по ногам, — Нельзя стоять! Бегом давай!
— Блять... — выдохнул я, и опять
попытался ускориться. Ноги собрались было в очередной раз
отказаться меня слушаться, но очередной удар по заднице придал мне
неожиданное ускорение и взбодрил. Откуда-то появились силы и теперь
моё передвижение стало больше походить на бег.
— Ну вот. А ты говорил, на пределе.
Не хорошо тренера-то обманывать. А ну-ка, Лёха, вломи ему ещё
разок! — не унимался придурошный физрук, стоявший в центре зала, и
с интересом наблюдавший за нами.
— Да, тренер! — очередной удар
последовал незамедлительно, и у меня тут же нашлись ещё какие-то
скрытые резервы в организме, в результате чего я ещё чуть
ускорился.
Когда я, наконец, добежал последний
круг, то обессиленно рухнул прямо на пол и затих. Лёгкие горели
огнём и я никак не мог отдышаться, разевая широко рот, как
вытащенная на берег рыба. Остальные ученики уже давно отбегались и
сейчас часть из них играла в волейбол, другая часть висела на
турниках, а ещё несколько человек ушли к гирям.