– Не заплутали, – сердито сказала
Марыся. – Хотя этот старый пень Гаюн и пытался нас заморочить, ну
или девки его дорогу блудили.
– Не пень я! И не такой уже и
старый! И не девки это мои, а кровиночки родные, – обиженно
запричитал кто-то из-под тени навеса.
Нина пригляделась, увидела сидящего
на табуретке мелкого невнятного старичка. Толком рассмотреть его не
получалось, мешало то ли плохое освещение, то ли что…
– Тебе что, старый дурень, делать
нечего? Зачем к нам прицепился? Думаешь у меня времени вагон по
лесу зря блудить за твоими девками? – продолжала возмущаться Марыся
подходя ближе к навесу.
– А чего ты ведьмачку через мой лес
ведешь, разрешения не спрашиваешь?
– А ты почем знаешь, кто она? Лично
с ней знаком? В душу ей заглядывал? Или это у тебя уже галлюцинации
на фоне бытового алкоголизма?
– Мне Вазила говорил, что вез ее
сегодня к нам в деревню. Если не ведьма, разве бы она его увидела?
А тем более села к нему в машину и говорила с ним как с обычным
человеком?
Нина стояла и усилием воли не давала
рту открыться от удивления. Что они такое говорят? Про кого они
такое говорят? Про нее? Это она, что ли, ведьма? Да что тут за
чертовщина творится?
– Хватит ругаться, развели базар, –
остановила перебранку гадалка-травница. Сняла резиновые перчатки,
кинула их на траву возле вскопанной земли и направилась в дом.
Марыся и Нина последовали за ней. Та
возле крыльца замедлила шаг, пытаясь рассмотреть старичка поближе,
но тот уже куда-то исчез.
В доме темно. Узкие окна, к тому же
занавешенные шторами, пропускают слишком мало дневного света.
Детали обстановки почти неразличимые, тонут в полумраке. Какая-то
мебель возле стен, разбросанные тут и там вещи, хорошо освещается
только массивный деревянный стол под окном. Вкусно пахнет сушеными
травами. Ромашка? Чабрец? Нина не очень-то в них разбиралась.
– Садись, деточка, – бабулька
показала ей на табуретку под окном возле стола. – А ты, Марыська,
сходи посмотри, что там на дворе, не утащили ли гаёвки с собой чего
лишнего. Проверь, как проклёныши в огороде работают, и скажи им,
чтобы воды принесли, будем чай пить.
Нина присела на край табуретки, ей
было не страшно, но как-то неуютно, не в своей тарелке. События
сегодняшнего дня закручивались в тугую спираль, как сюжет
мистического триллера. Работа и жизнь в городе теперь казались
чем-то несущественным, будто это не ее жизнь, будто жила она так
когда-то очень и очень давно.