Оказавшись за забором усадьбы, я
сразу увидел две машины и группу мужчин: Чудинова, беседовавшего с
братьями в пятидесяти метрах от меня; Короткого, настороженно
наблюдавшего за ними чуть издалека; ещё двух мужиков, стоявших
возле автомобилей.
Но что удивительно, на улице были и
другие люди. Да, иногда по тротуару вдоль дороги прогуливаются
аристократы или их Слуги. Но ни разу на моей памяти на улицах
нашего закрытого квартальчика не было столь оживлённо.
Форкхово дерьмо...
— О, Аскольд, добрый вечер! — увидев
меня, помахал рукой Чудинов. — Не присоединитесь к нашей
беседе?
Я подошёл ближе, кивнул братьям. Оба
были сильно напряжены.
— Здравствуйте, Георгий Максимович, —
сдержанно произнёс я.
— А почему так холодно? — улыбнулся
Чудинов и протянул мне руку.
Желание сжать его кисть альтерой было
сильным, но я мгновенно подавил это подростковое буйство
гормонов.
— Ваш водитель своей опасной ездой
напугал моего товарища, — сказал я ровно, ответив на
рукопожатие.
— А, прошу прощения за это
недоразумение. Уж очень мне хотелось побеседовать с кем-нибудь из
вашей семьи. А тут увидел машину и не смог удержаться, — с деланным
добродушием произнёс Чудинов.
Повторяется...
Ну да Форкх с ним.
— И что же вас настолько
взбудоражило, что вы были готовы нарушить правила дорожного
движения? — с улыбкой спросил я. Раз уж у нас тут разговор в стиле
«добрых товарищей», подыграю гаду.
— Взбудоражило? — переспросил он, — О
да... Это слово подходит как нельзя иначе. Знаете, меня безумно
будоражит ваша тётя, Аскольд, Борис. Ваша мать, Глеб, бесконечно
прекрасная женщина.
— Спасибо, — процедил Глеб.
— Последнее время я думаю только о
ней, — продолжил заливаться соловьём мерзавец, — о её будоражащей
фигуре, её дивном личике. Она дважды отвергла моё приглашение на
свидание, но я не собираюсь сдаваться. Я покорю её прелести!
— Георгий Максимович, не стоит
говорить такие вещи в нашем присутствии, — произнёс я, выпустив
немного Ауры.
— А? — сбился он. — Отчего же? Очень
даже стоит. Я не скрываю, что хочу обладать Мари. Она не сможет мне
противиться!
Краем глаза я уловил, что братья едва
держатся.
— Георгий Максимович, — повторил я,
добавив ещё Ауры. — Настоятельно прошу, давайте не будем обсуждать
это.
Он поджал губы, его тело пробила
лёгкая дрожь.
Форкх меня дери... Чудинов пытается
сопротивляться моей Ауре. Да, я сдерживаюсь. Да, я использовал её
на нём раньше.