– Ты видела её лицо? – простонала я.
– Ещё бы! Была бы художником – запечатлела в веках! – заливалась Данка.
– И ещё картину – как она от статуй отворачивалась и краснела, помнишь?
– Как можно быть такой ледышкой, если это только не притворство, – нахмурилась подружка и тут же переключилась, – ох, Варьянка, знаешь, я жду – не дождусь дня выбора. ОН подойдёт ко мне и сразу почувствует, да? – она мечтательно вздохнула. – Мы не вылезем из кровати, пока он не влюбится в меня по уши! Будет думать только обо мне, мечтать даже среди дня, я стану для него самой, самой...
– Станешь, – беззаботно подтвердила я, а у самой внутри тоже всё затрепыхалось. – Скоро уже. Кастелянша сказала, что вчера утвердили списки.
– Тома первая? – Данка чувственно закусила губку. – Я расплавлюсь, пока до меня дойдёт очередь.
– Дан, – с тревогой спросила я, заподозрив неладное, – ты что, до дна выпиваешь это пойло?
В последнюю неделю по утрам нам выдавали флакончики с лёгким возбуждающим средством. Среди девчонок зелье имело успех, но мне самой было страшновато дурманить голову, поэтому один раз попробовала это сомнительное удовольствие, сделала выводы и больше не пила.
– Так дают же! – вытаращила глаза дурёха.
– Дают, чтобы такие, как Томка, хоть чуток разогрелись, – с досадой пояснила я наивной девушке, – а у тебя отнимать надо, а то вместо робкой лилии парень получит медузу.
Данка задумалась, но принятая недавно доза оказалась слишком велика, и пальчики подруги с силой провели вниз по животу:
– Думаешь, парень? Мне нравятся и мужчины постарше, они такие знающие.
– Эк тебя расплющило, пошли-ка к лекарю, тебе бы успокоительное принять, – я всерьёз забеспокоилась, встала и потянула подругу.
– Я и твою дозу выпила, – призналась она, обнимая меня за талию и прижимаясь чересчур крепко. – Ты всё равно не пьёшь, а зря.
– Руку убери, – прошипела я, перехватывая локоть разошедшейся Данки.
В медпункте нас встретил недовольный лекарь:
– Уже третья за сегодня, вы что – читать не умеете? Каждая же подписывалась под инструкцией безопасности! Оставляйте свою подругу.
– Какой милый, – жарко изогнулась Данка, а я поторопилась за дверь. Не хватало ещё и здесь практику наблюдать.
Томка-ябеда вернулась в дортуар с мокрыми волосами и полыхающими щеками, уткнувшись взглядом в пол. Легла на кровать и отвернулась к стеночке. Пожалеть паршивку? Как же, счас!