— Твою мать, — прошипели откуда-то слева.
Немного приподнявшись в постели, девушка глазами обнаружила источник ругани. Миша стоял около шкафа и пытался завязать узел галстука. Ничего у него не получалось. Множество раз Милана пыталась его научить делать это простейшее действие, но Коваль всё равно никак не мог справиться с завязыванием галстука на шее. Парадокс.
— Дай помогу, — ворчливо проговорила она, вставая с кровати и подходя к мужчине.
Привычными движениями, Лана аккуратно завязала галстук и расправила ткань рубашки. Она раньше всегда так делала по утрам. Сначала помогала Мише одеться, поила крепким кофе и отправляла на работу.
— Вот и всё, — улыбнулась Серебрякова и посмотрела ему в лицо. Вздрогнула, потому что на миг забылась. Спросонья ей показалось, что у них всё хорошо. Что они до сих пор живут вместе и приближается их свадьба. Мозг любезно забыл напомнить события последних шести месяцев. Когда воспоминания нахлынули на девушку, она смутилась. Глупо получилось.
— Спасибо, — хрипло поблагодарил Миша. — Прости, не хотел будить.
Милана просто кивнула, всё еще смущенная своим порывом.
— Не люблю эти штуки, — пожаловался он, — вечно у меня как-то криво получаются!
— Зато у тебя хорошо получается делать миллионы, — парировала Лана. — Наверняка, многие мужчины с удовольствием поменялись бы с тобой этими умениями.
Коваль рассмеялся. Его смех разнёсся по комнате, окутывая Серебрякову теплом. Она и сама невольно улыбнулась, наслаждаясь расслабленным видом любимого. Очень редко его таким можно было лицезреть. Напряжение свойственное любому трудоголику, всегда нависало над ним невидимой тенью. Успех дорого Михаилу стоил. Постоянная сосредоточенность на работе делала его слегка оторванным от мира. Он словно со стороны наблюдал за бурным течением жизни всех остальных.
— Ты пожалуй права, — согласился Миша. — У каждого человека имеются свои собственные таланты.
— И свои недостатки, — внезапно погрустнев, добавила Серебрякова. Сердце на миг остановилось. Стало больно. Даже сейчас в этой мягкой атмосфере позднего утра между ними стоял непроходимый барьер его непрощения.
Наступила тишина. Окутанные ею неподвижно стояли мужчина и женщина. Близко и одновременно так далеко. Неспособные перерубить нити их связывающие. Но не желающие прощать и идти на сближение. Результат ошибок с обеих сторон. Оба считали себя стороной потерпевшей. Не желали видеть дальше своих уязвленных чувств и страдали от этого.