А вот и он.
Мамбо скорее обрадовалась, чем испугалась, увидев «старого знакомого». Чем была вызвана такая противоречивая реакция, она не понимала.
Встретившись с ним взглядом, Мамбо улыбнулась ему. Она не ждала ответной реакции. Просто настал такой момент, когда окружающий мир перестал для нее существовать. Только она и он. Поединок? Нет. Больше похоже на вызов, что сама Мамбо истолковала как испытание.
Его звали Вадимом, и у него было свободное от дежурства время. Он вышел к стойке с кружкой кофе и без видимого интереса поглядывал на пассажиров, вылетающих в Камерун. Взгляд его скользнул, а потом надолго остановился на красивой негритянке; не сразу, но он вспомнил ее, чему способствовала еще одна темнокожая женщина с ребенком на руках. Да, он видел их дней десять… а если точно, то две недели назад.
Вадим пошел против всех правил, когда сначала ответил улыбкой на улыбку Мамбо, а потом приблизился к стойке вплотную, чем вызвал удивление напарника, который в это время рассматривал под ультрафиолетом паспорт стоящей впереди Мамбо женщины.
«Уже улетаете?» – он пошевелил пальцами, приподнимая руку.
Мамбо чуть округлила глаза и послала ему новую улыбку.
«Уже».
Следующий жест пограничника расшифровался не так легко, но Мамбо все же поняла его. Он спрашивал, показывая бокалом на Ниос и ребенка: «Малышка, видимо, перебрала впечатлений». Тут он склонил голову и приложил ладонь к щеке. «Устала».
Устала.
И тут черт дернул девочку поднять голову с плеча Ниос и посмотреть прямо в глаза пограничнику, паспортисту, буквально в упор. Мамбо замерла. По ее лицу можно было прочитать многое, но, слава богу, Вадим смотрел не на нее. Он нахмурился, вспоминая что-то, скорее всего – реконструируя картину двухнедельной давности. Интересно, получится это у него? – почти равнодушно задалась вопросом Мамбо. Он восстанавливал картину по сохранившимся остаткам фрагментов, но хватит ли их для того, чтобы закончить хотя бы часть, ту часть, которая даст ему повод к настоящим сомнениям, а не их теням, покрывшим его лицо? Пожалуй, Мамбо могла признаться себе, что ей интересно ходить по лезвию ножа.
Нет, фрагментов, чтобы завершить картину, у него не хватило; не хватило «элементарных частиц». Его лицо снова стало добрым; его глаза, ставшие на короткие мгновения проницательными, опять по-хорошему заблестели. В этом блеске можно было различить даже тень сомнения. О, эти тени, едва ли не насмешливо пронеслось в голове Мамбо, без них никуда.