Вечером,
распрощавшись с Горбулом и выслушав его короткую благодарность за помощь, мы
вернулись на Землю. Дома все оставалось по-прежнему. Да и что могло случиться?
Даже при огромном желании жилище старого стража вряд ли смог бы отыскать даже
самый искусный сыщик.
Снова потекли
однообразные будни. Но теперь мои дела пошли куда лучше. Я наконец-таки
научился управлять магическим потоком, понемногу начал осваивать земные
заклинания, правда, только простые и не требующие особых затрат энергии.
Я рассказал Якову Всеволодовичу про мою удивительную встречу с нереидой
и поведал о ее странных предупреждениях, на что он заявил, что я самый
настоящий счастливчик, ибо нимфы приходят только к людям, судьбы которых
действительно уникальны. Но сам я, признаться, не считаю встречу действительно
удачным событием. Почти все сказанное мифической незнакомкой оставалось для
меня загадкой. И не знаю, разгадаю я ее вообще когда-нибудь или нет.
ГЛАВА 5
Наступила
осень. Надо признать, наступила внезапно. Я даже заметить не успел, как
участились дожди, стали промозглыми ветра, укоротились дни и удлинились ночи.
Только сосны, окружающие наш дом почти со всех сторон, оставались все в тех же
несменяемых зеленых платьях.
С осенью ко мне
явилась и тоска, холодная и гнетущая, с каждым днем вытягивающая по ниточке
жизненных сил и ввергающая во все большее уныние. Я все чаще думал об Ольге,
скучал. С каждым днем все сильнее и сильнее. В первое время, как только мы с
ней расстались, и начался весь этот сыр-бор с ученичеством, мне было не до
мыслей о ней. Но вот сейчас, когда минуло почти четыре с лишним месяца,
воспоминания о моей последней любви снова ожили. Не скажу, что я страдал об
утрате, но… я скучал. Скучал, как никогда прежде. Все же два с лишним года
совместной жизни взяли свое. Я все чаще стал задумыватьсяо том, как она живет,
хорошо ли ей с ее новым ухажером, не вышла ли замуж, не беременна ли. Но самое
главное то, что я понял – теперь мне ее не вернуть. Никогда. Я страж границ,
пусть еще недоученный, но все равно, у меня теперь совсем иная жизнь.
Но печаль
пришла не только из-за воспоминаний об Ольге. Есть еще что-то. Какая-то
внутренняя пустота.
– Грустишь? –
поинтересовался Яков Всеволодович, скрипнув дверью. Опять учуял мои эмоции.
Впрочем, я уже привык. Хотя, поглядев на мое унылое лицо, можно и без всяких
сверхъестественных способностей догадаться, что я сейчас далеко не в самом
лучшем расположении духа.