Впрочем, кампания еще не была закончена и выиграно было, в конце
концов, только одно сражение. Зная Наполеона, можно было с
уверенностью сказать, что оно не станет решающим.
Так и случилось. Во Франции после поражения немедленно
всколыхнулись все силы, способные противостоять императору. Это
были и роялисты, и бывшие якобинцы, и просто проходимцы и жулики
всех мастей. Все они, изведавшие тяжелую руку Наполеона и сидевшие
до этого тихо и незаметно, теперь, после поражения, вдруг
повылезали из всех щелей и нор. Заливаясь соловьями, они
провозгласили скорое падение империи Бонапарта, насмешливо называя
ее колоссом на глиняных ногах. По их словам выходило, что с
Наполеоном все кончено, он пропащий человек и во главе государства
должен стоять кто-то другой.
Но Наполеон вовсе не желал сдаваться так быстро и без боя. Не
жалея коней, без сна и отдыха, не останавливаясь ни на минуту, с
невероятной быстротой совершив скачок из Германии во Францию, он
вдруг неожиданно появился в Париже.
Армия осталась на его стороне и это было самым важным. Сместив
начальника столичного гарнизона, оказавшегося ненадежным, император
произвел сотни арестов и заключил недовольных в тюрьму. Через пару
дней, проведя следствие на скорую руку, он приказал расстрелять
треть арестованных за государственную измену.
Вольные разговоры сразу приумолкли, а злопыхатели прикусили
языки. Дальше - больше. Империя была в опасности и Наполеон не
собирался ограничиваться половинчатыми мерами. Он провозгласил
старый якобинских лозунг «Отечество в опасности», провел всеобщую
мобилизацию и поставил под ружье четыреста тысяч человек, от
семнадцатилетних юнцов до сорокалетних мужчин. Заводы и фабрики
Франции были переоборудованы для производства пушек, пороха и
ружей.
Внутри побежденной, но не сломленной страны со сказочной
быстротой возникла новая армия, готовая к труду и обороне. Все это
произошло в течение двух-трех недель, пока союзники играли в
игрушки и сыпали друг на друга дождь из наград.
Тщетно Суворов умолял дать разрешение на дальнейшее выдвижение
войск, его никто не слушал. Молодые императоры вместе с англичанами
и присоединившимся королем Пруссии составляли далеко идущие планы.
Они уже делили шкуру неубитого медведя и решали, как делить еще не
поверженную Францию.