Старинные часы пробили три раза. Ночь медленно перетекала в
раннее утро. Решив, что на сегодня приключений хватит, я пошла
спать. Завтра будет сложный день.
Скольких убила ночью эта сволочь, спрашивать себя не хотелось. И
никого не хотелось.
Я боялась задавать такие вопросы.
Идиотка... какая же я идиотка!
На следующий день я запретила себе думать о Маман. Временами
приходится забыть обо всем на свете и сосредоточится на чем-то для
тебя очень важном.
Мои родители ушли рано, когда мне не исполнилось и тринадцати, и
вместе. Так бывает. Встаешь утром, ничего не подозреваешь,
перекидываешься с родными шутками, идешь себе в школу, не обращая
внимания на неожиданно острое покалывание в сердце.
А на улице снег. Первый, мокрый. Тяжелые, налитые водой хлопья.
И почему-то не хочется куда-то идти, хочется вбежать обратно в
подъезд, на третий этаж, в нашу двухкомнатную квартиру, и…
И что «и»? Мама-папа, у меня сегодня семестральная контрольная
по английскому, а я решила остаться дома? И вас дома оставить? Не
пустить на работу, хотя вы вчера так много говорили о каком-то
очень важном проекте. И что у вас встреча, и что от сегодняшнего
дня будет зависеть многое. Обо всем этом забыть только потому что
мне… страшно?
В школе, когда раздавали задания, я почувствовала, что слабею.
Почему-то поплыло перед глазами и, напуганная моей бледностью
старенькая учительница, Анна Ивановна, спросила:
– С тобой все в порядке?
– Да, – ответила я. – Просто немного переучилась.
В тот же миг мучавшее весь день напряжение отпустило. Я уже
знала, что ничего не изменишь. И когда через полчаса, прерывая
контрольную, дверь открылась, и вошел директор, я и тогда знала,
что ничего не изменишь. И что жизнь моя, подобно скинутой со стола
хрустальной вазе, разлетается как раз в этот миг на мелкие,
ослепительно яркие осколки.
Потом я не плакала. Я просто застыла на стуле в учительской,
опустив лицо на ладони, и мелко-мелко дрожала. Мне пытались
объяснить… сухо так, будто из газетной хроники… плохие погодные
условия. Не справился с управлением. Влетел в дерево. Не было
никаких шансов выжить. Нам очень жаль. Жаль им! Мне почему-то не
верилось. Я же чувствовала, знала, что на самом деле им… неловко. И
от моей бледности, и от безмолвных слез. И что хочется им скорее
отсюда выйти, оставить меня с моей бедой… одну. Совсем одну.