— забасил вдруг
детинушка. — Парня молодо-о-ого полюбила я...
— Еще и транс, — прошептала я, и детинушка, будто услышав, сразу
же заткнулся. Вот и хорошо, у меня уши не казенные.
Лестница. Крутые ступеньки, неприятный холод и шершавость
скользивших по бедру стен. И полумрак... проклятый полумрак с
душным, водяным запахом. Бормотание семенившего следом господинчика
делу не помогало: он смотрел на меня, как смотрит исследователь на
интересную букашку. Впрочем, судя по зрачкам, господинчик какой-то
сорт нечисти, наверняка, тоже бессмертный. А для таких я
действительно не больше, чем букашка.
Господинчик ужиком скользнул вперед и заботливо открыл перед
детиной низенькую дверцу. Чтобы пройти через нее, детина нагнулся,
чуть было не упустив свою ношу, то бишь меня, и я зашипела:
— Потише! Не мешок с картошкой тянешь!
Ли, скользнувшая вслед за нами в дверь, окинула меня виноватым
взглядом.
— Может, не надо ничего снимать? — спросила я. — Я вроде умирать
не собираюсь.
Господинчик мигом оказался рядом:
— Порча вещь хитрая, — усмехнулся он. — Пока ты не можешь
двигаться, ты нормальна, но стоит тебя развязать… и…
— И что?
— К окошку запросишься.
Господинчик мило улыбнулся, а я сжала зубы, чтобы не застонать.
Голова-то как болит! Вновь коридор. И винтовая лестница, узкая
настолько, что я то и дело билась плечом о заплесневелые стены.
Хана белой майке. Такие пятна не отмоешь. Впрочем, сейчас ли
волноваться об одежде? И волноваться вообще… Сашка сказал…
минуточку, а с каких это пор я Сашке верю? Тому самому, что лягушек
девчонкам в сумки подбрасывал…
Но повозмущаться мне не дали. Винтовая лестница закончилась
небольшой площадкой, верткий господинчик вновь открыл перед нами
дверцу, и детинушка, на этот раз гораздо аккуратнее, внес меня в
идеально округлую, лишенную мебели комнату, в центре которой была
нарисована мелом пентаграмма. В углах магического знака горели
черные свечи, а мне стало на самом деле страшно:
— Ли… а что они собираются делать?
Затравленный взгляд подруги успокоиться совсем не помог.
— Небольшой ритуал, — ответила она долгое мгновение спустя.
Врет. Точно врет. — Ты прости, солнце, я понятия не имею, где ты
умудрилась вляпаться в такую дрянь, но вляпалась ты знатно. Теперь
без черной магии нам не обойтись.
— Э? — переспросила я. — Пожалуй, я передумала.